Интернет-конкурс, сезон 2020

Когда-нибудь я, превратившись в пыль,
Летая по ветру над землей,
Забуду о том, как тебя любил,
Как счастлив коротко был с тобой.

Забуду – и запах твоих волос,
И стук каблучков у моих дверей,
И то, как казавшаяся всерьез,
Ты вдруг превратилась в игру теней.

А нынче – шальная, хмельная ночь,
Туман, сумасшедшая ворожба…
Огнями холодного Эльма прочь
Нас вновь разнесет по рукам судьба.

Но крови моей пригубив, другим
В сосудах своих понесешь ты яд,
Не зная, что наскоро даришь им
Тоски моей вечной кромешный ад.

И время настанет, когда поймешь,
Что намертво каждый твой след прибит
К тому, кого в каждом теперь найдешь,
К тому, кто потерян, но не забыт.

К тому, кто сегодня сказал: «Прости,
За то, что недолго тебя держал,
Как певчую птаху в своей горсти,
Но клетки тебе золотой не дал.

Хотел отыскать я в тебе покой,
Но кукла из воска – уже не я,
Вонзай же недрогнувшею рукой
В нее свои нежные острия.

Она перетерпит и вновь простит,
А я, словно дым, исчезаю прочь.
Тебе не понять, как во мне болит
Мелодия гиблая – злая ночь…»

Вы стояли в театре, в углу, за кулисами,
А за Вами, словами звеня,
Парикмахер, суфлер и актеры с актрисами
Потихоньку ругали меня.

Кто-то злобно шипел: «Молодой, да удаленький.
Вот кто за нос умеет водить».
И тогда Вы сказали: «Послушайте, маленький,
Можно мне Вас тихонько любить?»

Вот окончен концерт... Помню степь белоснежную..
На вокзале Ваш мягкий поклон.
В этот вечер Вы были особенно нежною,
Как лампадка у старых икон...

А потом — города, степь, дороги, проталинки...
Я забыл то, чего не хотел бы забыть.
И осталась лишь фраза: «Послушайте, маленький,
Можно мне Вас тихонько любить?»

В ночном депо трамвай листает сны –
Страницу за страницей, как романы.
Железных «лат» объятия тесны,
Ведь сны трамвая ночью этой странны
И спящему герою не ясны…
Звенит стекло разбитое на рельсах,
Нарушен ход обыденного рейса –
Трамвай не верит собственным глазам.
Он вынужден «идти по головам» -
Такая ерунда на постном масле!
Рывок. Дворы московские погасли…

Он видит ошалевшую толпу
И слышит тормозов ужасный скрежет –
За турникетом скользкую тропу
Тяжелый стук колес на части режет.
…Ныряет в ночь, как будто в скорлупу,
Пытаясь от кошмаров откреститься –
Не улететь! Трамвай – увы! – не птица.
А для кого-то рельсы – эшафот.
Мурлычет на подножке черный кот:
«Мессиррр…. Сегодня будем веселиться!»
И вздрагивает сонная столица,
И чуда ждёт.

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть не дрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!

Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам — под шумок толковать,
Что пора положить бы уж конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.

И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!

Была зима спокойной и усталой,
С небес неторопливо падал снег,
И вспыхивали белые кристаллы,
В орбитах фонарей замедлив бег.

И было небо белым отраженьем
Такой по-детски сказочной зимы,
И, обманув земное притяженье,
Над белой красотой парили мы...

Припев:

Такие невесомые снега…
Волшебный сон, летящий к изголовью –
На землю этот свет несла с любовью
Обиды заметавшая пурга.
Деревья, словно контуры созвездий,
Под снежной пеленой совсем исчезли…
И я уже от неба в двух шагах.
…Такие невесомые снега…

...И в тишине снежинки шелестели,
Как крылья миллионов мотыльков,
Ах, как они слепить из нас хотели
Скульптурные подобия богов!

Под белою метелью спали люди
И белые, как снег, смотрели сны,
Но белой ночи трепетное чудо
На белом свете знали только мы...

припев.

Отпусти меня. Я из другой страны.
Там, где ластятся травы к моим ногам,
Где поёт моё сердце нежней струны,
И открыты порталы к иным мирам.

Там тепло даже в самый студёный день,
Если дождь, то сквозь струи сочится свет,
Кружевную накидку плетёт сирень,
Майской ночью качаясь влюбленным вслед.

Припев:

Прорастают цветами обрывки строк
И сплетаются в яркий, большой ковёр –
Каждый созданный мир вызревает в срок,
Обретая свободу, а с ней – простор.

Там совсем по-другому летят ветра,
Надувая, как парус, лоскут небес.
И почти невесомо лежит черта,
За которой – шагнул – и уже исчез.

Припев.

Отпусти меня. Я из другой страны…

В тот город, где меня никто не ждёт -
Ни люди, ни дома – увы! – чужие,
Неудержимо тянет каждый год,
Как будто сердце слышит позывные.

Минуя суматоху площадей
И чрево ненасытное вокзала,
Наверно, от себя, не от людей,
Однажды так отчаянно сбежала.

Под стук колес, душой окаменев,
Стирала адреса и телефоны…
Фантомной болью ныл убитый нерв
Моих потерь… И встречные вагоны

Участливо выстукивали мне:
«Пройдёт, пройдёт…» Никто меня не встретил.
И было оттого больней вдвойне,
И с ног валил вокзальный хлесткий ветер…

В том городе, где прежде не была,
Где так легко пропасть, когда не нужен,
Меня встречали только купола,
Пока весь мир был пуст и равнодушен.

…Церквушка на заснеженном холме
Звон колокола, запах фимиама…
Мой сон, как многоточие в письме,
Полоска затянувшегося шрама.

В тот город, где меня никто не ждёт -
Ни люди, ни дома – увы! – чужие,
Неудержимо тянет каждый год,
Как будто сердце слышит позывные.

Минуя суматоху площадей
И чрево ненасытное вокзала,
Наверно, от себя, не от людей,
Однажды так отчаянно сбежала.

Под стук колес, душой окаменев,
Стирала адреса и телефоны…
Фантомной болью ныл убитый нерв
Моих потерь… И встречные вагоны

Участливо выстукивали мне:
«Пройдёт, пройдёт…» Никто меня не встретил.
И было оттого больней вдвойне,
И с ног валил вокзальный хлесткий ветер…

В том городе, где прежде не была,
Где так легко пропасть, когда не нужен,
Меня встречали только купола,
Пока весь мир был пуст и равнодушен.

…Церквушка на заснеженном холме
Звон колокола, запах фимиама…
Мой сон, как многоточие в письме,
Полоска затянувшегося шрама.

Целовал меня милый-
Так однажды ко мне прикасалась змея.
Так безумец Аттила
Обрекал на погибель народы, смеясь, -
Целовал меня милый...

Обнимал меня милый
Дольше боли, и даже, наверное, крепче, чем смерть...
Так надгробье могилы
Обнимают, когда не хотят умереть, -
Обнимал меня милый...

Соблазнял меня милый, -
Искушал, точно тысяча дьяволов, он...
С неожиданной силой
Говорил, что в меня, как в кого-то влюблен...
Но любил ли ты, милый?!

1
Вся наша жизнь – и бытие, и праздник,
Минуты счастья и мгновенья боли –
Окрашены тем фоном музыкальным,
Который называется любовью.

припев:
А музыка живёт не только в нотах,
Она живёт в цветах и в шуме листьев,
Она живёт в стихах и в звёздных сотах,
В напевах имени... Прислушайся...Откликнись...

2.
Но лишь мелодию судьбы творим мы сами –
Играя мыслями и выражая чувства,
И сложные решенья принимая,
Из звуков бытия творим искусство...

припев:
А музыка живёт не только в нотах,
Она живёт в цветах и в шуме листьев,
Она живёт в стихах и в звёздных сотах,
В напевах имени... Прислушайся...Откликнись...
Услышав мир, как музыку, однажды
Найдёшь ты лад с высокою струною.
И та мелодия, которую создашь ты,
Пусть будет самою прекрасною судьбою...

Я отнюдь не прошу,
чтобы мне соглашательно вторили;
пусть и физик, и лирик
останутся вновь при своих.
Я безбожно смешаю
капризные краски истории,
гладиаторский бой
променяв на вокзал для двоих.
Поживём в новом мире,
где войны не стали рутиною,
набросаем на холст
самых дивных в палитре мазков
и увидим, что больше не спорят
альков с гильотиною,
потому что в их спорах
всегда побеждает альков.
Глянь-ка: в небе Венера.
Чиста и прозрачна к утру она –
как промытый невиданный жемчуг,
как пушкинский слог...
Отпускаю на ветер истерики
Мао и Трумэна,
забираю в копилку
влюбленных простой диалог.
От фантазий таких не устану,
признáюсь по правде я;
пусть любовь, как река,
размывает устои плотин,
и бросает гвоздики
на меч императора Клавдия
самый вечный из хиппи на свете -
Святой Валентин.

В ненаписанных книгах
Про свободу и иго,
О героях и психах
В карусели веков
После шумного бала
Бой, и мира не стало;
Эхо звона бокалов
Глохнет в звоне подков.

За засадой засада:
Питер стал Ленинградом,
От парада к парадам -
Суета, маета.
Но из ада блокады
Не за-ради награды -
Просто есть слово "надо"
И святые места.

В ненаписанных книгах
О любви и интригах
Все штормит ради мига,
Мига встречи с судьбой.
Праздник, бала начало -
Кринолин, звон бокалов,
И всех звезд в небе мало
В миг, когда мы с тобой...

В час, когда лихо тихо,
Шелестит мудрость в книгах,
Как в коралловых рифах
Утром плещет прибой,
Как мелодия в залах
После бала осталась,
И слышны мал-помалу
Скрипка или гобой.

Твердят
Нам все подряд:
"Ребят,
У вас же спад -
Вели "два-ноль" и чуть не проиграли.
Слепит вас прошлогодний блеск наград,
Вы б в шкаф убрали
Прошлогодние медали!"

Как чемодан без ручки в дальний путь,
Как день без перекура и обеда,
Так и в футбольном дерби злит чуть-чуть
Вести "два-ноль" и упустить победу.
"Два-ноль" и шмяк, и выиграть никак.
Старик, какой-то мрак, на сердце гадко,
И смотришь ты с трибуны, как Спартак
Смотрел на Древний Рим времен его упадка.

Идя смотреть футбол, возьмите валидол,
Интриги матчей не для слабонервных,
Стать первым среди равных тяжело,
Не проще, чем быть равным среди первых.
Была позавчера суперигра,
И завтра снова матч на силе воли,
А выйдем с поля - травмы, доктора
И мастера подсыпать в раны соли.

Мы завтра не пропустим и забьем,
Считайте, что я слил инсайд "Фонбету",
Спад и подъем, они идут вдвоем,
И в споре их - алхимия победы.
Такой уж он футбол: то гол, то валидол,
То ладится игра, то вся на нервах.
Быть первым среди равных тяжело, но удалось,
Попробуем стать равным среди первых.

Пришли на базу
Золотые унитазы.
Не по заказу -
Две штуки сразу.
Ценников нету,
Значит, смета
С госбюджета.
Бывало это
В СССР.
В СССР под флагом алым,
Хоть кого переспросите,
Все задаром, трудность в малом -
То, что надо, в дефиците.

Везде рассказы тех, кто видел краем глаза
Золотые унитазы:
Блестят зараза, как два алмаза.
Хотел для дома взять их секретарь горкома,
Да слишком стрёмно - пойдешь в расход.
Если два, с времен Мамая
Шутят про одну вторую:
Половину поломают,
Половину разворуют.

В тот край, ведь надо, лучшим в сборе винограда
Пришли в награду машины "Лада".
Ну и решили на крайкоме: или-или -
Вручать машину или унитаз.
Фото на доске почета,
Вымпела, значки, медали -
Шиш платили за работу,
Но, бывало, награждали.

Красотка Роза из колхоза "Путь навоза",
Муж нетверезый - сплошные слезы:
"Моя награда попадет такому гаду?
Ему не "Ладу", а унитаз!"
Вы не удивитесь, если,
Кроме Розы, все по блату
В награжденные пролезли,
Чтоб достать машину "Лада".

Равняла "Лада" в СССР лихих зав. складов,
Лауреатов и депутатов,
Такие авто получали космонавты -
Всем надо "Ладу". На фиг унитаз.
В СССР-е очень-очень
И рабочий, и зав. склада
Отдохнуть мечтали в Сочи
И достать машину "Лада".

Ревнуя Розу к председателю колхоза,
Без автоВАЗа, но с унитазом
В сортире пьяный муж над выгребною ямой
Ругался: "Хамы! И куда тут унитаз?"
В общем гад спулил награду:
То ли пропил ее спьяну,
То ли выронил с досады
Прямо в выгребную яму.

Сложился пазл: разошлось на унитазы
С партийной кассы золото класса.
Марксизм изводит не буржуй, а свой заводик -
Напутал вроде что-то Госплан.
После ленинских заветов,
Не прижившихся в народе,
Доконал страну Советов
Тот фаянсовый заводик.

Порой курьезы украшают жизни прозу:
Теперь у Розы с главой колхоза
В Провансе вилла, виноградник - все так мило.
На что купила, не расскажу.
Мужу водка греет душу
И баллады звезд эстрады,
О Провансе либит слушать
За рулем машины "Лада".

Пришли Обама
И "Газпром" вместо Госплана,
Рука на кранах,
И кэш в карманах.
Пора настала
Офицерских капиталов,
Кто правит балом,
Сразу не поймешь.
А фаянсовый заводик,
Хоть сменилось все два раза,
Как и прежде производит
Золотые унитазы.

Серого дня грусть
Скоро пройдет, скоро.
Белого дня свет
Станет длинней сна…
Невыносим груз
Холода городского
Кажется Москве
Маленькой весна.

Кажется, не то
В песнях, в словах, в сердце.
Есть глубина рек,
Нет глубины фраз.
Не уходи, стой!
Где же еще греться?
Ветреный апрель
Будет звенеть в нас.

Будет еще миг
Света, тепла, счастья.
И победит мысль
И не спасет Суд…
Будем еще мы
Медленно качаться
Из ничего – ввысь,
Из суеты – в суть.

Кажется, не то
В песнях, в словах, в сердце.
Есть глубина рек,
Нет глубины фраз.
Не уходи, стой!
Где же еще греться?
Ветреный апрель
Будет звенеть в нас.
Ветреный апрель
Будет звенеть в нас.

Лодка скользит по волне, город плывет в вышине
Тихий Плес… левитановских желтых берез,
И мозаики легких домов
И уснувших садов.

Сбегают с высоких откосов и к Волге стремятся припасть
Тропинки и улочки Плеса, чтоб в сердце надолго запасть.
И глаз отвести невозможно от этой палитры льняной
Рисуй же, рисуй, художник, Поволжья простор и покой.

Встань, чтоб увидеть восход, к солнцу взмывая в полет
В эту рань птица Феникс блеснет, словно волжской
Воды серебристая скань,
Серебристая скань…

Сбегают с высоких откосов и к Волге стремятся припасть
Тропинки и улочки Плеса, чтоб в сердце надолго запасть.
И глаз отвести невозможно от этой палитры льняной
Рисуй же, рисуй, художник, Поволжья простор и покой.

Вновь ты приедешь сюда, волжская манит вода
И сорвавшихся листьев высокий полет
Где-то в сердце тебя позовет,
Вновь сюда позовет.

Сбегают с высоких откосов и к Волге стремятся припасть
Тропинки и улочки Плеса, чтоб в сердце надолго запасть.
И глаз отвести невозможно от этой палитры льняной
Рисуй же, рисуй, художник, Поволжья простор и покой.
И глаз отвести невозможно от этой палитры льняной
Рисуй же, рисуй, художник, Поволжья простор и покой.

Старое фото. Блеклые лица.
В карих глазах призрачный дым.
Всё отзовется, всё повторится.
Жаль, не со мной, с кем-то другим.
Дни пролетают, тянутся годы,
Реки забвенья привычно манят.
Я никогда не войду в эту воду -
Не для меня.

Мы оставляем всё, что любили
В светлой дали, в разных мирах.
Сон оказался явью и былью,
Пылью дорог, пеплом костра.
Ветер пустынь и туманные горы,
Море огней и сияние дня:
Я никогда не вернусь в этот город -
Не для меня.

Мы собирали счастья крупицы:
Сеяло сито желтый песок.
Знаешь, сестрица, мне не напиться
Из родника, что пересох.
Стать мы могли и желанней и ближе,
Но испугались, как дети огня.
Я никогда больше Вас не увижу -
Не для меня.

Собственно всё. Впрочем, если быть честным -
Всё трын-трава и синева.
Я никогда не писал этой песни:
Просто напел чьи-то слова.
Всё, что прошло - кем-то прожито прежде.
Всё, что пройдет - наши души хранят.
Я никогда не расстанусь с надеждой -
Не для меня.
Всё, что прошло - кем-то прожито прежде.
Всё, что пройдет - наши души хранят.
Я никогда не расстанусь с надеждой -
Не для меня. Не для меня.

Просыпайся, душа, поднимайся,
Хватит спать, словно сыч на столбе.
Поднимайся, душа, принимайся
На кларнете играть и трубе,
И в пучины бесстрашно кидаться,
И ля фам, как и прежде, шерше,
Ведь приходит пора пробуждаться
Даже очень уснувшей душе.

Потому что она, потому что она,
Обормоту, тебе не случайно дана,
Ведь, когда в небесах делать начали нас,
Для тебя кто-то именно эту припас,
И назад её примут едва ли
До того, как наступит пора!..
А попытки её потихоньку продать
Не доводят, увы, до добра.

Нас порою волною смывает
И швыряет туда и сюда,
И она не на месте бывает,
Даже в пятках дрожа иногда,
Но потом прибегает обратно,
Не давая тебе отступать –
Ты лишь вовремя и аккуратно
Подавай ей команду: "Не спать!!"

Потому что она, потому что она
У тебя, обормота, всего лишь одна,
Это орган непарный, и, как ни крути,
Адекватной замены ему не найти.
То не ветер бушует над бором,
То не с гор побежали ручьи –
Это снова и снова кларнет и труба
Подают позывные свои,
Подают позывные свои.

Потому что она, потому что она
У тебя, обормота, всего лишь одна,
Это орган непарный, и, как ни крути,
Адекватной замены ему не найти.
То не ветер бушует над бором,
То не с гор побежали ручьи –
Это снова и снова кларнет и труба
Подают позывные свои,
Подают позывные свои.

День уходит корнями в прошлое,
Всё, что прожито - стало крошевом,
И настойчиво бьется мошками к нам в окно.
Говорят, их приносят зимами
Ночи длинные, сны красивые.
Засыпай, спи, моя любимая, добрых снов.

Светлая печаль, темная вода,
Тает отзвеневшая струна
В голубой дали на краю небес.
Тонкая парча на стекле окна
Вот и все - настали холода.
Замирает день. Угасает плеск...

Пусть приснится тебе, любимая,
Море цвета крыла голубиного,
Цвета сизого, неглубинного серых глаз.
Глубина полна цвета осени,
Черно-рыжего, с легкой проседью,
Словно волосы всех, кто бросили в омут нас.

Светлая печаль, темная вода,
Тает отзвеневшая струна
В голубой дали на краю небес.
Тонкая парча на стекле окна
Вот и все - настали холода.
Замирает день. Угасает плеск...

Все устроится - ты же умница,
Море серое отволнуется,
Льдом покроется, стихнут улицы берегов.
День устало к закату клонится,
Звон рассыпав, умолкли звонницы.
Пусть не тронет тебя бессонница. Добрых снов!

Светлая печаль, темная вода,
Тает отзвеневшая струна
В голубой дали на краю небес.
Тонкая парча на стекле окна
Вот и все - настали холода.
Замирает день. Угасает плеск...
Замирает день. Угасает плеск...
Замирает день. Угасает плеск...

Белая зима бела –
В шубах все стоят дома…
В шапках и деревья и кусты,
Всё в снежинках - я и ты.

По ночному городу вдвоём
Мы идём, и где-то в вышине
Падает, не спрашивая нас, снег, снег…
Заколдован тихим сном,
Падает, легко кружа…
И летит за снегом вслед
Душа.

Добрый город тихо спит
И ещё не знает он,
Что зима танцует вальс
В белом кружеве своём.

По ночному городу вдвоём
Мы идём, и где-то в вышине
Падает, не спрашивая нас, снег, снег…
Заколдован тихим сном,
Падает, легко кружа…
И летит за снегом вслед
Душа.

Не нарушив тишины,
Сказка детства к нам придёт.
Вновь над крышами летит
Долгожданный Новый год!

По ночному городу вдвоём
Мы идём, и где-то в вышине
Падает, не спрашивая нас снег, снег, снег…
Заколдован тихим сном,
Падает, легко кружа…
И летит за снегом вслед
Душа.
Заколдован тихим сном,
Падает, легко кружа…
И летит за снегом вслед
Душа.

За то, что летели под солнцем осенним
Последние птицы.
И падали их моментальные тени
На наши ресницы,
За листья, горевшие в сумраке плеса,
За привкус осины,
За рощу, бегущую косо с откоса,
Спасибо.

За облако яркое, как на иконе,
В слабеющем свете,
За то, что вперед выставляя ладони,
Ты трогала ветер.
За грустную радость вечерней дороги,
Тускнеющей стыло,
За чувство вины и щемящей тревоги
Спасибо.

Спасибо.

Ча -Ча -Ча -Ча -Ча Читу чи-тум
Ча Ча Ча Ча Ча

Ча Ча Ча Ча Ча Чашечка чая
Чашечка чая к тебе я-a лечу Чу Чу Чу Чу
С ча ча ча ча ча с чашечкой чая
С чашечкой чая мне все по плечу

Пей чай пей чай прощай печаль
Пей чай пей чай ногой качай.
Пей чай пей чай прощай печаль
Пей чай пей чай ногой качай.

Ча ча ча ча ча Чашечка чая
Чашечка чая - простое стекло
Но, в ча ча ча ча ча в чашечке чая
В чашечке чая хранится тепло

Пей чай пей чай прощай печаль
Пей чай пей чай ногой качай.
Пей чай пей чай прощай печаль
Пей чай пей чай ногой качай.

Пей чай, пей чай, пей чай. Читу чи-тум
Пей чай, пей чай, пей чай. Читу чи-тум
Пей чай, пей чай, пей чай. Читу чи-тум
Пей чай, пей чай.

На зебрах надеты тельняшки.
Тельняшки – такие рубашки.
И в этих рубашках на воле
Разгуливают зебры в поле.

Припев:
И если зебру такую оседлать
И корму ей хорошего задать,
То можно уехать на ней в дальний край –
На речку Клон-дай-к или в город Вал-дай-к!..

Но только рубашки-тельняшки
Носят не только зебряшки.
Их носят усатые дяди
В туристском походном отряде.

Спросил я у зебры такой без причуд:
"Скажите, пожалуйста, как Вас зовут?"
И зебра так безыскусно:
"Петрович!.. " - ответила грустно.

Припев:
И если зебру такую оседлать
И корму ей хорошего задать,
То можно уехать на ней в дальний край –
На речку Клон-дай-к или в город Вал-дай-к!..

Сердца раскроются, как ландыши навстречу,
И станет легче, и станет легче.
Ведь в мире масок часто прячут сердце,
За очагом настенным – потайную дверцу.
И мало – дверцу отыскать при двух свечах,
И мало ключик к ней найти нам.
Попробуй, подлинный ли здесь горит очаг,
Мой Буратино!..

И все же разожжем костры Доверья.
Да, да, наверно! Да, да, поверь нам!..
И к скрипке подбородок тонкий чей-то
Да, да, прильнет! Подхватит рядом флейта!..
И мало самому войти через порог -
Ты оглянись, ты позови нас!..
И вот тогда он улыбнется твой Пьеро,
Вздохнет Мальвина.

Сердца раскроются,
как ландыши навстречу.
И станет легче!

Это имя звучит, как орган – Иоганн!
Если в прах ты повержен, восстань, Себастьян!..
И растёт, разрастается гамма,
Превращаясь в крыло Иоганна.
Звонко светятся мальчиков лица.
Капли влаги на розовых лбах.
Хор поёт. Нескончаемо длится
Дуновенье, мгновенье, Бах!

Не молюсь ни о чём.
Не молюсь ни о чём.
Не молю!
Жизнь прошла без крестов.
Жизнь прошла без крестов, без поклонов.
Надо мною мелодии крона.
Тени веток лежат на полу.