Интернет-конкурс, сезон 2021

Маленький мальчик рисует на асфальте
Свой маленький домик, свои терема,
Цветные мелки в неуверенных пальчиках
Старательно строят цветные дома.
Что видит – то чертит, рисует, что знает,
О, зодчие, вот он ваш голый король…
А город быстрее его вырастает,
Играя в спектакле заглавную роль.

Ах, роли, нам всем уготованы роли,
Роль умника – быстро освоит дурак,
Враги в твоём доме съедают пуд соли,
Друзья примеряют шутовский колпак.
Замечены в роли немых манекены,
Толпа изгибается, как акробат,
И лица серы, как от кровопотери
И некому взглядом ответить на взгляд.

Актёры играют заветные роли –
Ромео добыл для Джульетты ковёр,
Наш умница Гамлет пошел в каскадёры –
Асфальтовый город – ты их режиссер.
Ты мастер бездушных теле-декораций
Экранных смертей и счастливых концов…
И смотрит из пыльного шкафа Гораций
На белые лица живых мертвецов.

А мне, пробираясь в толпе одиночеств,
Сокрытых талантов, невольных убийц,
Так хочется, чтобы он вышел из ночи
Мой маленький мальчик, мой сказочный принц.
И белым мелком в многотомник асфальта
Он правду святую вписал от руки,
И ветер весенний рванётся из пальцев
И в сердце пустыни забьют родники.
А правда польётся по нервам проспектов,
Наполнит ладони больших площадей,
И тысячи тысяч отгрохают церковь
Любимым, любящих, любимых людей.

Три раза в году цветёт тамариск
и только один — джугда,
от этих сухих сумасшедших брызг
кипит зеленей вода,
и солнцем каждый листок пригрет,
и зной, да такой, в тени,
что если ты хочешь сказать мне нет,
то лучше повремени.
Пусть зной спадёт и падёт роса,
и жук пролетит ночной,
и вспыхнут холодные небеса
над нами, тобой и мной,
и к тамариску прильнёт джугда,
и грянет, да так, с ветвей,
что если ты хочешь сказать мне да,
то лучше сказать скорей.

Романс в гимнастёрке
"АХ, БЕЛАЯ СИРЕНЬ!"

Ольга Мальцева-Арзиани

На снимке пожелтевшем
Красавица смеётся,
Последний день войны,
В руках её букет,
Ах, белая сирень,
Как звонко сердце бьётся,
Последний белый танец
Военных долгих лет!

Ах, белая сирень,
Прижалась к гимнастёрке,
Девчонке тридцать лет,
И позади война.
Как трудно вспоминать,
Как больно и как горько,
Что из пяти девчонок
В строю она одна.

Букет к себе прижав,
Девчонка жизни рада,
А позади беда
сгоревших городов.
Сияют на груди
Высокие награды.
Ах, белая сирень,
Созвездия цветов!

Как близким рассказать,
Как девочки погибли,
Их было ровно пять,
Жива она одна...
И по земле чужой
разбросаны могилы,
И матерям она
Отдаст их ордена.

Ах, белая сирень,
Прижалась к гимнастёрке,
Сегодня, в День Победы,
Ликует вся страна.
И бабушка смеётся
На старом снимке звонко,
И в храмах поминают
Героев имена.

На снимке пожелтевшем
Красавица смеётся,
Последний день войны,
В руках её букет,
Ах, белая сирень,
Как звонко сердце бьётся,
Последний белый танец
Военных долгих лет!

Лесной колокольчик в слезинках росы,
чащобы сырая душистая прель,
и сердце щемит от нездешней красы,
над тихим ручьем соловьиная трель.

Неужто все это навеянный сон,
обман, насторОженный смертью силок?
Но если и так – пусть возьмет меня он,
чтоб я до виденья дотронуться мог.

Чтоб в час незакатный, в последний из дней
все длился во мне расставания миг,
и не было в мире прохладней теней,
чем твой наклоненный и гаснущий лик.

Лесной колокольчик в росинках из слез,
журчащий родник в глухомани сырой…
О, кто же из мира иного принес
напев соловья предрассветной порой.

Неужто все это лишь морок и блажь,
навеянный навьими чарами сон?
Потянешься следом – и душу отдашь,
но пусть и тогда не рассеется он.

Чтоб в час незакатный, в последний из дней
все длился во мне расставания миг,
и не было в мире прохладней теней,
чем твой наклоненный и гаснущий лик…

Если вдруг не везет,
Вот уже целый год,
Если сон не идет,
Как, назло.
Почему, не понять,
Может это опять
Время что-то менять
Подошло.

Выйти в старую дверь.
Не заметить потерь.
Все вопросы теперь
Не к чему.
Не поверить судьбе.
Не остаться во тьме
Повернуться к себе
Самому.

Сбросить груз мелочей.
Раздобыть у врачей
От бессонных ночей
Бюллетень.
Взять счастливый билет.
Крикнуть морю – привет
И смотреть в синий цвет
Целый день.

Там под шелест волны
Заберут валуны
Боль и чувство вины
Из груди.
Так вот жить без затей.
Понимать все ясней
Сколько солнечных дней
Впереди.

"ДОПЕТЫ ВСЕ ПЕСНИ. И ТОЧКА..." сл.Б.Окуджавы, муз.А.Ермакова

Допеты все песни. И точка.
И хватит, и хватит о том.
Ну может, какая-то строчка
осталась еще за бортом.

Над нею кружатся колеса,
но даже когда не свернуть,
наивна и простоволоса,
она еще жаждет сверкнуть.

Надейся, надейся, голубка,
свои паруса пораскинь,
ты хрупкая, словно скорлупка,
по этим морям городским.

Куда тебя волны ни бросят,
на помощь теперь не зови.
С тебя ничего уж не спросят:
как хочется - так и плыви,

подобна мгновенному снимку,
где полночь и двор в серебре,
и мальчик с гитарой в обнимку
на этом арбатском дворе.

��������: http://www.bokudjava.ru/D_40.html

Мы летим в тишине,
Бесприютные двое,
Глядя в лица теней
Сквозь стекло ветровое,
Ни звезды, ни свечи,
Ни дыханья в тумане...
И водитель молчит —
Только курево тянет.
Сколько лиц дорогих
Канет в ветре бессонном,
Сколько нитей тугих
Оборвется со стоном.
Ни в глаза поглядеть,
Ни губами коснуться –
Все лететь и лететь
Без надежды вернуться.
Защити, обними,
Мой товарищ бесценный,
Вот мы бьемся одни
В паутине вселенной,
Наше время течет
Сиротливо и немо,
А водитель — не в счет,
Он бесплотен, как демон.
Он почти что незрим —
Чья-то злая причуда! —
О, куда мы летим
И зачем, и откуда! —
Он молчит, как немой,
Нас увозит от дома...
Почему я с тобой?.. —
Мы почти незнакомы.
Расплываясь в окне,
Серый снег расставаний
Станет болью во сне
И слезинкой в тумане.
Серый блеск автострад
Тронет лица тревожно,
И так близок ты, брат,
Что задеть невозможно.

Обледенели провода,
Заледенели тротуары.
И в царстве инея и льда
Не слышно струн твоей гитары.

А снег – небесная пыльца -
Заиндевел во встречных взглядах.
Как будто лёд закрыл сердца,
Застыл внутри, и на фасадах.

И чувства хрупкие во льду,
Чуть тронь – осколками взорвутся.
Но всё же я к тебе иду,
Хоть мне и страшно поскользнуться…

Задуваю, задуваю догоревшую свечу.
Забываю, забываю все, что помнить не хочу.
Только сердце не согласно, не тепло ему в атласном,
спорить с сердцем - труд напрасный,
спорить с сердцем - труд напрасный,
не тепло ему в атласном - в золотое облачу.

Забываю, забываю и душе забыть велю.
Закрываю, закрываю дверь в нетопленом раю.
Но душа томленье пряча, по ночам тихонько плачет,
я её святой назначу, я её святой назначу,
я её святой назначу и теплом не обделю.

А потом судьбе отвечу: Погоди, еще не вечер,
путь на волю недалече,
только свечи запалю.
Погоди, еще не вечер!
Только свечи, свечи, свечи,
Только свечи запалю
и себя уговорю…

Е. Бачурин "Первому менестрелю"

Скажи, скажи, мой брат, зачем сто лет подряд
Ты не приемлешь общего веселья?
Всему своя пора, но снова, как вчера,
Высокий голос твой оправдывает землю.

Пр. Душа который год, как дудочка, поет, -
И кажется, что праздник будет вечен.
Вот только у певца счастливого лица
Не увидать никак, хоть Богом он отмечен.

Скажи, скажи, мой свет, виновен ли поэт
За то, что совестью терзается всечастно.
Не укротить содом ни словом, ни пером,
Тем более, когда оно прекрасно.

Пр. Душа который год, как дудочка, поет, -
И кажется, что праздник будет вечен.
Вот только у певца счастливого лица
Не увидать никак, хоть Богом он отмечен.

Скажи, скажи, мой друг, неужто замкнут круг,
Где наша участь, как арена, нестерпима.
И вот в неравный бой выходим мы с тобой,
Как гладиаторы времен упадка Рима.

Пр. Душа который год, как дудочка, поет, -
И кажется, что праздник будет вечен.
Вот только у певца счастливого лица
Не увидать никак, хоть Богом он отмечен.

Посвящение Юнне Мориц

Взлети над суетой
И оглянись вокруг,
От праздности пустой
Войди в сплетенье рук,
В переплетенье душ,
Слиянье нот и слов,
В таинственную тушь
Из черно-белых снов.

Пленительную речь
Впусти в себя сперва.
Ах, жаль, нельзя сберечь
Мгновенья волшебства,
Зажать в кулак следы
Прошедших перемен
И годы пустоты
Стряхнуть с себя, как тлен.

Ах, жаль, нельзя вернуть
Минувшие лета,
Окошко распахнуть
В былое, где, всегда
Юна в потоке дней,
Нам Юнна сквозь туман
Несет души своей
Заветный талисман.

Совесть бродила по миру больному устало
В поисках пристани — надо бы ей отдохнуть,
Наглость ту Совесть на встречу к себе зазывала
С целью убийства, да и не стеснялась ничуть.
Наглость готовилась к встрече серьёзно, дотошно,
Пули купила, ружьё и к нему заодно
Гробик купила, скривив морду мерзкую пошло
И, лицемерно, ещё прикупила бельё.

Совесть, конечно, к той встрече была не готова:
— Наглость глупа и какой может быть интерес?
Наглость звала её снова и снова, и снова -
Гадким обманом своим завела её в лес.
В тёмном лесу и глухом состоялась их встреча,
Совесть стыдила: "Ты, Наглость, ломаешь людей".
Наглость в ответ ей: "Подруга, ещё же не вечер",
Выстрелом в спину добавила ей поскорей.

И потащила убитую Совесть куда-то,
В гроб положила, бельё натянула своё
И речь такую над гробом задвинула матом:
Так тебя б...., а теперь всё на свете моё.
В память о Совести с другом сидим выпиваем,
Чистой была и красивой, но рано ушла.
Наглость, конечно, давно не по слухам мы знаем -
Совесть убила и мир за собой увела.

Совести нет и для Наглости нет наказанья,
Но позабыла — ещё есть на свете и Честь.
Пусть обманула, зараза, народа сознанье,
Но Честь за Совесть устроит для Наглости месть.
Мы выпиваем за Совесть и ждём возрожденья,
Кружку по кругу пускаем и пьём по чуть-чуть...
В наглую рожу плюём с бесконечным презреньем,
Знаем, не долог её здесь бессовестный путь.

Все мы в надежде на светлое то воскрешенье,
Коли случится, то станем довольны вполне,
Ждём и надеемся — Совесть придёт, без сомненья
И расцветёт новый мир на Великой Земле.
И повторяем слова, их твердим, как молитву,
Просим для Совести новых и вечных побед,
Пусть и проиграна Наглости первая битва,
Но нам без Совести света свободы и нет...
Но нам без Совести лишь озлобленье в ответ...
Но нам без Совести меркнет Божественный Свет!

Он — учитель рисования,
А она — его жена.
Жили скромно с ожиданием:
Расцветёт вот-вот страна.
Рисовал он ей торжественно
Новой жизни точный план,
А она ему ответственно:
Всё за Родину отдам.

Он — учитель рисования,
Он шагал через войну,
А она ждала свидания
И молилась на страну.
Дом, картинами увешанный,
Одинокая кровать,
И огарочки в подсвечниках:
С ними как-то проще ждать.

Коммуналка-коммуналочка,
На картине дом и сад.
И другая — выручалочка,
Вместе с ним на ней стоят.
Друг на друга с умилением
Смотрят… вот она — любовь.
А в душе её смятение,
Шепчут губы вновь и вновь:

Спаси Господи любимого,
Хоть и знает: Бога нет.
Сохрани его, родимого…
Стук послышался в ответ…
Он - учитель рисования,
Прошагал через войну,
А она за то свидание
В Бога верит, не в страну.

Жизнь твоя - не теорема,
Чтобы столько лет подряд
Всем доказывать смиренно
То, что ты живешь не зря.
Соискание и слава
Интересны до поры.
Брось в толпу венок из лавра –
Мы выходим из игры!

Припев:
Только пять минут на сборы!
Кто сегодня у руля?
Настоящая свобода
Не бывает ОТ и ДЛЯ.
Впереди игра без фальши,
Без границы небеса!
Всё, что с нами было раньше –
Лишь для взлёта полоса!

Прошлым жить, поверь, нелепо,
Ведь оно давно ушло,
Лодка уплыла бесследно,
Так зачем тащить весло?
Лишь в пустом бамбуке ветер
Свежей песней задрожит.
Ради этого мгновенья,
Может, ты так долго жил!

Припев
Целых пять минут на сборы!
Кто сегодня у руля?
Настоящая свобода
Не бывает ОТ и ДЛЯ.
Впереди игра без фальши,
Без границы небеса!
Всё, что с нами было раньше –
Лишь для взлёта полоса!

На немой глубине, неподвижным обрубком
Наша лодка лежит и не стронуть никак
И в бессилии дрожит, но над сорванной рубкой
Пробивается к небу Андреевский стяг

Значит, живы еще
Значит рано навеки прощаться
Значит, будем страдать и любить
Значит, будем в лицо верной смерти смеяться
Значит, будем надежду копить

Где-то там далеко тает теплое лето
Ветер северный хмурую Осень зовет
И лишь белая чайка с туманным рассветом
Наш до берега стон донесет

Не подняться самим….
Слишком тяжкая ноша
Мы в плену растревоженных северных вод
И безбрежное море с собой нас уносит
В наш последний, прощальный поход

Вновь захочет рассвет сонных окон коснуться
И погасит маяк путеводную нить
Наши матери нас не дождутся
Им судьба сыновей пережить

Только море вокруг
И тяжелые стылые волны
Высоко, высоко в недоступном раю
И в немой тишине умирает подлодка
Мы стоим на краю, на краю…

Город детства
Слова: Татьяна Зотова
Музыка: Олег Миляев

Город детства часто снится, тот, куда нельзя вернуться.
В счастья светлые страницы раствориться, окунуться.
В том безоблачном пространстве всё правдиво и понятно…
В мир, как радуга прекрасный, убежала б без оглядки.
Там мечты о самом главном доверяешь всем на свете
И с корабликом бумажным путешествуешь по рекам.
Запах сдобы спозаранку и приветливые лица,
Теплыми руками мамы мне, как крыльями, укрыться…

Двери, души - нараспашку, все друг к другу ходят в гости,
И по улицам не страшно побродить до поздней ночи.
И мечты о звёздных далях и космических ракетах.
Слово честное, как клятва – неразменнвя монета.
Налегке с веселой песней за романтикой туманов
По маршрутам неизвестным отправляешься с друзьями.
Если дружба - то навеки, нерушимою порукой.
И не дня прожить не можешь без единственного друга.

Быстро время пролетело, унеслось за синей птицей,
Далеко мой город детства и назад не возвратиться.
И не мне шумят вдогонку тополя аллеи школьной,
Только память киноплёнкой душу бередит невольно.
И уводит по тропинкам, там забвение не властно.
Там на старых фотоснимках непридуманное счастье.
Детство, детство - лучший город из моих воспоминаний,
Бесконечно сердцу дорог на дороге расставаний.

"Подмосковная"
Юрий Визбор.
Тихим вечером, звездным вечером
Бродит по лесу листопад
Елки тянутся к небу свечками
И в туман уходит тропа
Над ночной рекой, речкой Истрою
Нам бродить с тобой допоздна
Среднерусская, сердцу близкая
Подмосковная сторона
Шепчут в сумерках обещания
Губы девичьи и глаза.
Нам ли сетовать на скитания
В сотый раз покинув вокзал?
Вот вагон качнул звезды низкие
И бежит, бежит вдоль окна
Среднерусская, сердцу близкая
Подмосковная сторона
За Звенигород тучи тянутся
Под Подлипками льют дожди
В проливных дождях тонут станции
Ожидая нас впереди
И пускай гроза где-то рыскает
Мне с тобой она не страшна
Среднерусская, сердцу близкая
Подмосковная сторона
Где-то плещется море синие
Мчатся белые поезда
А на севере тонут в инее
Предрассветные города
По земле тебя не разыскивать
Изо всех краев ты видна
Среднерусская, сердцу близкая
Подмосковная сторона

Одна простая песня

Одну простую песню, а может быть, не песню,
А может, не простую хочу вам показать.
Ей лет, наверно, двести, а может, даже триста,
Её давно забыли – придётся вспоминать!
Гладков её придумал, а может быть, Митяев,
Но пел-то Шуфутинский в каком-то кабаке.
Теперь поют артисты и любят пародисты,
И водные туристы, сплавляясь по реке.

Изгиб гитары жёлтой, а может быть, не жёлтой,
А может, не гитары и вовсе не изгиб…
На звёздоснежном небе струна осколком эха
Тугую высь как пронзит, а может быть, пронзит!
В палатке фестивальной спал бард в мешке двуспальном,
Тут отблеском зеркальным как что-то полыхнёт.
И кто-то очень близко к нему тихонько ляжет.
Он ничего не скажет, а громко запоёт:
Всем нашим песням разлуки, увы, суждены…

Послушайте, Митяев, а может быть, Тарасов,
А может, Розембаум, как песня хороша:
У ней такие рифмы, сравнения такие,
Прекрасные рефрены и добрая душа!
Чего-то в жизни ради идут в походы дяди,
Чьи имена, как раны, на сердце запеклись.
И у костра с подругой кричат на всю округу:
Мол, все уже собрались, а может, собрались!

Идею этой песни, а может быть, не песни
Мне подсказал случайно законченный алкаш:
Земля быстрее вертится и солнце ярче светится,
Когда в желудке плещется С2Н5ОН.

Ах, луна! Не колдовство ли?
От неё ль любви исток?
Поле, стриженое поле
Так и манит в душный стог.

И волной – волос сиянье.
Так и льётся отсвет лунный.
Мы с тобой не в одеянье.
Первозданны. Юны-юны.

Поцелуи ли, сверчки ли
Душу всю перевернули?
Мы с тобой в луну нырнули
И поплыли, и поплыли…

Лунный отсвет будоражит
Кровь. Слились и ночь, и поле.
Кто-то скажет: «Бог накажет».
– Ну и пусть. Нам до него ли?!

С тобой я самая верная,
С тобой я самая лучшая,
С тобой я самая добрая,
Самая всемогущая.

Жизнь твою читаю,
перечитываю,
все твои печали
пересчитываю,
все твои счастливые улыбки,
все ошибки,
всех измен улики...
За тобой,
не жалуясь, не сетуя
всюду следую
по белу свету я,
по небесным и земным
маршрутам,
по годам твоим
и по минутам...
Ничего я о тебе не знаю!
Разве лес -
прогалина лесная?
Разве море-
только ширь морская?
Разве сердце-
только жизнь людская?

Значит, как все было, ринг и света круг
Девки полуголые шастают вокруг
Что то объявили и раздался гонг
А в углу напротив, вылитый Кинг-Конг

Надо было сразу мне упасть ничком
Он вчера на свадьбе вырубил Кличко
Знает его Питер, помнит Уренгой
Говорят поставлен у него "прямой"

Он вполне серьезен , бьёт с обеих рук
Надо что-то делать,может с левой хук ?
Так я ж ему детине,как слону комар
Но собрался духом и нанес удар!!!

Эх, ударил я б чуть-чуть повыше бы
Я бы ему зубы точно вышиб бы
Он у меня бы с ринга сразу вышел бы
Эх, ударил я б чуть-чуть повыше бы.

А он прет, как трактор и все лезет в клинч
Я здоровым ухом слышу в зале клич
"Поднажми, Василий!! Васенька - даёшь!!!"
Я бы дал конечно, да где же сил возьмёшь.

Вот он в моей защите обнаружил брешь
Бью его я в руки, а он меня... меж
Нет скажу, эй Богу, лучше под "Камаз"
И все метит ,сволочь, мне под правый глаз.

Из угла мне тренер говорит - не дрейфь
Он с такою массой скоро ляжет в дрейф
Не робей Василий, соберись, Родной ..
И работай чаще левую рукой.

Но не пригодился тренера совет
Почему то в зале выключили свет
А когда в больнице я в себя пришёл
Понял обошелся он со мной нехорошо.

Эх, ударил я б чуть-чуть повыше бы
Я бы ему зубы точно вышиб бы
Он у меня бы с ринга сразу вышел бы
Эх, ударил я б чуть-чуть повыше бы.

Мария Махова
Как же так получилось, что жизнь прошла?
Мы же об этом знали – а, впрочем, нет...
И всё зовёшь кого-то, но голос слаб.
Снег…

Ночь бесконечно тянется, валит с ног.
Что нам ещё останется, кроме слёз?
Много хотел успеть, но опять не смог.
Брось…

Я всё хотел исправить и жить в любви.
Дай мне последний шанс избежать потерь…
– В лодку садись.
– Я в лодке…
– Плыви, плыви…
Верь.

ВЧЕРАШНИЕ БОГИ

На обочине лунной дороги
Под мигание звёзд-фонарей
Пляшут джигу вчерашние боги,
Уходя от своих алтарей.

Забывая поспешно и жадно
Заунывных молебнов мотив,
Боги хлещут вино по парадным –
Незатейливый паллиатив.

Их квартирки тесны и убоги.
На задворках больших городов
Безработные бывшие боги
Отдыхают от тяжких трудов.

Спозаранку дымя сигаретой
По кофейням над чашкой латте,
Вслух читают друг другу газеты
И в чужие глядят декольте.

Не покрыты пером и двуноги,
День за днём, без особых затей,
Отслужившие старые боги
Превращаются в старых людей.

Помпея

В иных веках к благословенным склонам,
В бурлящий порт стекались корабли,
Здесь жизнь цвела по божеским законам
И всем хватало солнца и земли.

Искрились дни лазурью небосвода,
Сплетались кроны в дивный гобелен,
Меж двух зеркал – заката и восхода –
Рождалась роспись выбеленных стен.

Здесь было всё – дороги, акведуки,
Дома и храмы, рынки и сады,
Любовь, измены, встречи и разлуки…
Лишь не было предчувствия беды…

ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА

Застыли лодки на реке
В плену стальных оков.
Живу я полем васильков
В протянутой руке.
И словно сгинула печаль,
Иссохло море слез.
Живу я пеньем птичьих стай
В листве твоих берез.

Жуком на заспанной коре,
Рубахой на плечах,
Я буду жить в твоих свечах,
За ставнем и в ведре...
Позволь, в лицо тебе плесну?
Ну что же ты молчишь?
Я буду каждую весну
Капелью падать с крыш.

Коростелем мелькну в траве,
Вороной за окном.
Как ты получишь мой привет —
Мне, в общем, все равно:
Всегда повсюду быть могу.
Сумела б ты понять:
На самом дальнем берегу
Мы встретимся опять.