Интернет-конкурс, сезон 2021

На этой старой фотокарточке
Цветное лето, гул шмелей…
И мы, беспечные, как бабочки,
Но только ярче и смелей.

Там дышит огненными астрами
Июльский воздух во дворе,
И день невиданными красками
Звенит в моём в календаре.

Саманный дом еще целёхонек,
Мне пять, и бабушка жива…
Еще в душе моей тревоги нет,
Мне всё на свете – трын-трава.

Взлетаю, лёгкая, как облачко,
Весь мир под этим небом – мой.
Но скоро распахнётся форточка,
И позовут меня домой…

Душа над полем и над речкою
Во сне летает до утра,
И жизнь – такая бесконечная –
Не обещает мне утрат…

В тот город, где меня никто не ждёт -
Ни люди, ни дома – увы! – чужие,
Неудержимо тянет каждый год,
Как будто сердце слышит позывные.

Минуя суматоху площадей
И чрево ненасытное вокзала,
Наверно, от себя, не от людей,
Однажды так отчаянно сбежала.

Под стук колес, душой окаменев,
Стирала адреса и телефоны…
Фантомной болью ныл убитый нерв
Моих потерь… И встречные вагоны

Участливо выстукивали мне:
«Пройдёт, пройдёт…» Никто меня не встретил.
И было оттого больней вдвойне,
И с ног валил вокзальный хлесткий ветер…

В том городе, где прежде не была,
Где так легко пропасть, когда не нужен,
Меня встречали только купола,
Пока весь мир был пуст и равнодушен.

…Церквушка на заснеженном холме
Звон колокола, запах фимиама…
Мой сон, как многоточие в письме,
Полоска затянувшегося шрама.

Утром тих и спокоен, как стейк
Из нутра "Бирюсы".
Строю планы пока заправляю постель,
Да ищу под кроватью трусы.

За окном не темно, не светло.
Жизнь на стыках гремит.
Завывают и стонут составы метро.
Загорается красно "Магнит".

Я - последний герой, я будить
Не могу, но инстинкт
Открывает глаза. Так же хочется пить.
И не так же - куда-то идти.

Злые мамки-гусыни шипят
На детей без отцов.
Тянут за руку в платно-бесплатный детсад,
Как быка на убой за кольцо.

Телевизор бубнит о своем,
Прославляя вождя:
Он приедет, уедет, откроет, споет...
Без него — ни убьют, ни родят.

Я — последний герой. Я будить
Не могу, но инстинкт
Открывает глаза. Так же хочется пить
И не так же — куда-то идти.

Последний герой слегка постарел.
Он встает по привычке в районе пяти.
Расхристанный чайник на липком столе...
Так же хочется пить... И не так же - куда-то идти...

Открываю глаза - так же хочется пить.
И не так же - куда-то идти.

Перемены. Возрасту не терпится,
Он бежит подобно быстрой лани,
Молодость и старость – две соперницы
Помыслов, возможностей, желаний.

Старость мечется уставшим голубем,
Молодость разбег берет на старте;
Где-то опоздать боится молодость,
Что-то не успеть боится старость.

Споры перемелются и смоются,
Растворяя лёд водою талой;
Горы, что не может свергнуть молодость,
С мудростью годов обходит старость.

Молодость рискует наудачу,
Веселясь во всю с карманом тощим,
Жить мечтает лучше и богаче,
Ну а старость - главное, чтоб дольше.

Время срок отстукивает молотом,
Скачет атакующею конницей…
Не грущу, что пролетела молодость,
Жаль мне, что и старость тоже кончится.

Балаган

Над черной слякотью дороги
Не поднимается туман.
Везут, покряхтывая, дроги
Мой полинялый балаган.

Лицо дневное Арлекина
Еще бледней, чем лик Пьеро.
И в угол прячет Коломбина
Лохмотья, сшитые пестро...

Тащитесь, траурные клячи!
Актеры, правьте ремесло,
Чтобы от истины ходячей
Всем стало больно и светло!

В тайник души проникла плесень,
Но надо плакать, петь, идти,
Чтоб в рай моих заморских песен
Открылись торные пути.

2
Жениха к последней двери
Проводив,
О негаданной потере
Погрустив,
Встала Мэри у порога,
Грустно смотрит на дорогу,
Звезды ранние зажглись,
Мэри смотрит ввысь.
Вон о той звезде далекой,
Мэри, спой.
Спой о жизни одиноко
Прожитой…
Спой о том, что не свершил он,
Для чего от нас спешил он
В незнакомый, тихий край,
В песнях, Мэри, вспоминай…
Тихо пой у старой двери,
Нежной песне мы поверим,
Погрустим с тобою, Мэри.

Ах, как же хочется смотреть,
Как золотой кружится лист.
Скользя недолгой искрой вниз,
Он умирает,
Он смерть и жизнь соединит.
А где-то колокол звонит.
Но слуха звук не достигает…
Ах, как же хочется смотреть!

И в эфемерности минут
Так жизни линия тонка.
К кому протянута рука
В мольбе и муке?
Кленовым трепетом шепча,
Сгорает времени свеча.
Предвестьем будущей разлуки –
Печаль последнего луча.

Мы не спешим к чужим кострам.
Чужое бремя – не под силу.
Брат, посмотри – горят осины,
Свет свой дарят.
А листья вниз – за кругом круг.
И на пронзительном ветру,
Ты слышишь, - колокол рыдает?!
В нем бьется с маятником звук.

Дождь на улице шёл косой.
Я по улице шёл босой.
Ветер дул в лицо и бросал листвой,
Опадающей листвой.

В осеннем вальсе немеют пальцы.
Зрачки немеют от удивленья.
Себя не видя,
Себя не помня,
Станцуем, выйдем, осенний вальс!..

Белый парус, парусник мой!..
Крылья бабочек – надо мной...
Крыльев осени желтый вихрь
Всё смешал, смахнул – отзовись!
И сплетаются каждый день
Руки старящихся людей.
От бессонницы дольше ночи.
Листья падают, словно клочья,
Клочья тающих видений!..

В осеннем вальсе немеют пальцы.
Зрачки немеют от удивленья.
Себя не видя,
Себя не помня,
Станцуем, выйдем, осенний вальс!..

Мне б валандаться без конца
В лужах... Парусники – пускать!..
В душах теплится то, что сам
Приучался ты забывать!
Ах, как ветрено, погляди!
Я по улицам шёл один.
А за мной кто шёл, зажигал огни,
Те, что мимо я проходил?!..

Дождь на улице шёл косой.
Я по улице шёл босой.
Ветер дул в лицо и бросал листвой,
Опадающей листвой.

Мне б умереть от неостывших ран
Под кронами берёз и синих сосен.
В твоих глазах моя стареющая осень
Бросает листья – капли горькие – к стопам.

Мы пьём песок давно текущих дней.
Песчинки – звезды: сверху – вниз...
Слеза на платье.
Мы пьём, но как всегда: то звёзд вокруг не хватит,
То просто - лёгких мало,
Чтоб вздохнуть светлей.

Мне б оборвать стремлений узкий луч,
Но круг надежд – петля, порвать её – нет сил.
И задыхаешься, пытаясь заглянуть
В калейдоскоп своих изменчивых светил,
Где прежних звёзд, сгоревших, не найти.
Часы идут,
Песчинки – вниз.
Так листья жёлтые всю жизнь
Неслышно что-то в нас крадут...

Но мы всё пьём заморский древний ром,
В далёкий край идем издалека.
И в череде летящих дней не сознаём,
Что наша жизнь – размытый след среди песка!
И нет уж сил для нового витка...
Спешу к тебе,
Мой верный друг!
Сплелись все ветры на ветру,
Как линии судьбы в руке...

Последний из могикан

Я - последний из тех, кто думает нынче о Родине.
Умираю от пули, пущенной лютым врагом.
Трубки мира я выкурил, тропы войны мною пройдены.
Я не сдался и так и умру – с боевым топором!

Слышишь, птица Ит-Чар,
Птица вещая предков моих?!..
Я – трава этих древних лесов,
Что кричат под натиском чуждых племён.
Этот мох – моя плоть!
И ступни чьих-то ног
мнут меня... Я терпел!

Я - последний из тех, кто не слеп от сияния бисера,
Кто не сжёг свою душу огненной мутной водой.
Моё племя, как дерево с корнем гнилым, обезлиствело.
Я не сдался, раскраски не смыл с лица боевой!..

Слышишь, птица Ит-Чар,
Птица вещая предков моих?..
Я – трава этих древних лесов,
Что кричат под натиском "белых людей".
Этот мох – моя плоть...
И подошвы сапог
рвут меня... Я терпел!

Я - последний из тех, кто вдыхал запах дикой смородины...
Сын мой - вон, в их рядах, ловит счастье дырявым сачком...
Я - последний из тех, кто думает нынче о родине,..
Умираю от пули, пущенной лютым врагом...

Слышишь, птица Ит-Чар?..

"Голубой ледопад"

Мы с тобою недели на две отстаем от весны.
Как улитки по склону, мы тащим свой дом за спиной.
Голубой ледопад у закрученной ветром сосны
Нас к себе приковал застывающих слез чистотой.

Припев:
Голубой ледопад,
Ты же сам виноват:
Ты ручьем убежал от далеких вершин
И замерз, оказавшись один.

Мы с тобою недели на две превратились в ручей,
Пусть порой даже мудрые горы не верят глазам;
И как всякий ручей, он и общий и он же ничей,
И дорогу себе среди скал пробивает он сам.

Припев.

Мы вернемся на грешную землю, паломники гор.
Остановится пламя судьбы - ледопад голубой.
Мы вернемся с трудом, но сейчас не о том разговор -
Мы с тобою недели на две стали сами собой.

Припев:
Голубой ледопад,
Ты в одном виноват:
Ты всегда убегаешь с приходом весны
Юным рекам рассказывать сны.
Ты опять убежишь с наступлением весны
Юным рекам рассказывать сны.

- Господин лейтенант, что это вы хмуры?
Аль не по сердцу вам ваше ремесло?

- Господин генерал, вспомнились амуры -
не скажу, чтобы мне с ними не везло.

- Господин лейтенант, нынче не до шашней:
скоро бой предстоит, а вы все про баб!

- Господин генерал, перед рукопашной
золотые деньки вспомянуть хотя б.

- Господин лейтенант, не к добру все это!
Мы ведь здесь для того, чтобы побеждать...

- Господин генерал, будет нам победа,
да придется ли мне с вами пировать?

- На полях, лейтенант, кровию политых,
расцветет, лейтенант, славы торжество...

- Господин генерал, слава для убитых,
а живому нужней женщина его.

- Черт возьми, лейтенант, да что это с вами!
Где же воинский долг, ненависть к врагу?!

- Господин генерал, посудите сами:
я и рад бы приврать, да вот не могу...

- Ну гляди, лейтенант, каяться придется!
Пускай счеты с тобой трибунал сведет...

- Видно, так, генерал: чужой промахнется,
а уж свой в своего всегда попадет.

Кружится бездна подо мной,
Крутою пенится волной
А ветры грозные ревут,
Мой слабый парус в клочья рвут.

А рядом белая ладья
Стремится в светлые края.
Кто управляет той ладьей?
В любви сияет Лик святой.

"О, Иисус! - я вопию -
Возьми меня в Твою ладью.
Я вижу: там мои друзья,
Горят восторженно глаза!

"О, Иисус! - я вопию -
Возьми меня в Твою ладью.
Я вижу: там мои друзья,
Несёт их белая ладья!

Сквозь сумрак ночи по волнам
Стремлюсь к заветным берегам.
Уж близок, близок чудный свет,
А силы нет, а силы нет.

Уж недалёко Ханаан,
Но не смолкает океан.
Не дай в отчаянье упасть
В кипящей бездны злую пасть.

Я против бурь не устою,
Возьми, Господь, в ладью Твою,
Укрой меня от злых ветров.
О, как мне нужен Твой покров!"

И Ты сквозь гром и бури вой
Услышал слабый голос мой
И легкокрылую ладью
Направил в сторону мою.

Летит, скользит вперед ладья,
Послушна голосу Вождя,
И дух волнуется в груди:
Ах, что за радость впереди!

И ожила душа моя:
В Отчизне скоро буду я!
Там вечный свет, там мир без бурь,
Там вечно светлая лазурь!
Там вечный свет, там мир без бурь,
Там вечно светлая лазурь!

Ракеты стремятся в небесный простор
Они улетают всё дальше и выше
А ты, словно спутник у грешной Земли
Кружишь по орбите, не в силах быть ближе.
Кружишь по орбите, не в силах быть ближе.
Не в силах быть к Господу ближе!

Дистанцию с небом особо держать
Велел ты себе в неземной круговерти
Вращаешься спутником в звёздной пыли
Отчаянно, может быть даже до смерти.
Подумай - быть может до смерти.

Недолог полёт человека земной
И что его жизнь перед вечной вселенной?
Задумайся днём иль ночною порой
О том, что бессмертно, о том, что нетленно
О том, что бессмертно, о том, что нетленно
Подумай о Боге смиренно.

Закон гравитации вечен и строг
Но дал дерзновение людям Сам Бог
Ты можешь достичь беспредельных высот
Скорее лети, и расправь свои крылья!
Оставь недоверие, сделай усилье
Увидишь чудесный небесный Чертог!
Тебя ожидает там Бог!

«Чай с молоком» А. Авдеева

(1)

Погасли все фонари
За окнами белый узор
По небу гулять до зари
Пить чай с молоком
По небу гулять до зари
Пить чай с молоком
(2)
Рассыпались звёзды бисером
По ним ходить босиком.
Шить белыми нитями
Пить чай с молоком.
(3)
Снегом засыплю золото
И реки покрою льдом.
Снежинки сцежу сквозь морозы я
И чая налью с молоком.
(4)
Все ветры сгоню в одни сети,
Пусть тебе навевают сон.
А сама останусь у двери
Пить чай с молоком.
Проигрыш = вступление.
(5)
До утра напевать колыбельную,
Баюкать тебя ветерком.
Зорьку доить рассветную,
Тебя чаем поить с молоком.

Уезжаю с ночного перрона,
Улетаю в продрогшую ночь.
Через два или три перегона
Боль-обида отцепится прочь.
Через два или три перегона
Что-то вдруг повернется в судьбе –
Проводница седьмого вагона
Мне постельку постелет в купе.
Провалюсь и забудусь надолго
С мыслью доброй о прожитом дне.
Будет верхняя жесткая полка
Мне периной казаться во сне.
Будет женщина долго мне сниться,
И под стук монотонных колес
Промелькнут позабытые лица,
За спиною обрушится мост.
Проводница седьмого вагона
Мне чужую судьбу не пророчь...
Уезжаю с ночного перрона,
Тихо-тихо баюкает ночь.

«И Элли»

Эй, Гудвин, здравствуй, Гудвин. Я шла к тебе сто лет.
Ни храбрости, ни мудрой отметки на челе.
Желания как птицы на финишной прямой —
и Элли возвратится с Тотошкою домой.

Над Уичитой милой не выпадает снег.
Ты в зеркале страшила, в постели дровосек.
Уже давно за тридцать, но всё же, время, стой!
И Элли возродится. Как Феникс золотой.

На Гудвина надейся, но не плошай сама.
Держи стрелу индейца и старенький травмат.
Покой нам только снится, и так же вечен бой.
И Элли затаится на точке огневой.

В потоке бессердечных, безмозглых посреди
волшебный человечек как свет в конце пути.
Но в небо шар стремится. Прощальный взмах рукой.
И Элли возмутится от наглости такой.

Любезный бакалейщик, мне фунта три овса!
На солнечной аллее я потеряла пса.
Однажды прекратится и мой маршрут земной…
…И элли-
псоид мчится со спутником-луной.

Эй, Гудвин, — ты же слышишь, — в цилиндре и с плащом!
Летит грехом булыжник, отпущенный пращой.
Последняя страница осыплется золой.

и Элли разбежится, и Элли разбежится и взмоет над скалой

«Робин»

Горе разит как прямая стрела, —
так говорили предки.
Робин, завистникам нет числа:
красные геометки.

Прямо по курсу Шервудский лес,
чести твоей обитель.
Здесь проведёшь ты немало лет
в коллективном ретрите.

Золото отдано беднякам.
Сел у костра погреться.
Только глядит на тебя свысока
Ричард Чёрствое Сердце.

Маску сними, картонный герой!
Знать мы хотим героя.
То ли ты незнакомый Роб Рой,
то ли знакомый Робин.

Робин-Бобин, это не гуд —
чревоугодие в массы.
Полные гиблых идей идут
мимо свободной кассы.

Замер под куполом акробат.
Робин, публика в шоке!
Делает сальто из рукава
полубезумный Джокер.

Флай, Робин, о Робин, флай!
Кролик бежит всё дальше.
Мама печёт яблочный пай
для пай-мальчиков-с-пальчик.

Вновь для тебя пропоёт зарю
пылкая красношейка.
Завтра ты присягнёшь королю —

выспись же хорошенько.

На судьбу свою не обижена,
Даже если приходит грусть,
Помолюсь перед сном за ближнего,
И за дальнего – помолюсь.
 
В каждом вздохе – такая сила,
В каждом слове – такая твердь!
Ближних я уже отмолила,
Мне бы вымолить дальних успеть.
 
Синий лес или радуги мостик,
Показавшийся из-за туч…
На Земле мы – недолгие гости,
Погостили – и тронемся в путь.
 
С каждым днём всё острей понимая
Самый главный закон для живых:
Все мы – дети забытого рая,
А в раю не бывает чужих!
 
Вспоминая знакомые лица,
Возвращаюсь невольно назад,
И душа бьётся раненой птицей,
И печально глядят образа…
 
И когда я молюсь у киота
За счастливых, несчастных, больных,
За меня тоже молится кто-то…
Не бывает на свете чужих!
 
 
--

Сентябрьских дней последняя краса,
Дубовых листьев жёсткие созвездья,
Покинутой дороги полоса...
Короче путь идущим вместе.

И что ж, что нам не весело вдвоём,
Что вот мы не смеёмся, не поём.
И разговора тоненькую нить
Не тщимся удлинить...

В который раз вокруг Горят леса,
И отлетают, отлетают птицы.
И круглых туч тугие паруса
Бояться в путь пуститься.

В который раз таким просторным днём
Мы тихо, как влюблённые идём,
И делим всё дарованное нам
По-братски пополам.

Я узнаю тебя из тысячи лиц,
И внутри все замрет на мгновенье.
Для тебя нет пределов и нет границ,
Слышишь тихое сердца биение.

Ты касаешься струн заветной мечты,
В крыльях ночи луна серебрится.
Под покровом таинственной темноты
Ты свободен как вольная птица.

Пусть ветра так сильны, переменчивы
И уносят на край земли.
Тонким кружевом света повенчаны,
Разливаются звезды в дали.
И с наивною легкой беспечностью
Мир, как шалью, укутает сном.
Навсегда очарованы вечностью,
В этом мире мы только вдвоем.

Я себя обрету, чтобы в бездну шагнуть,
Что навеяна сладостным сном.
Пусть, рассыпанный в небе тобой, млечный путь
Отражается в сердце моем.

Бесконечность лежит среди горных вершин
Словно сокол, парю над землей.
Окунаясь в туманы бездонных лощин,
Поглощенный твоей глубиной.

В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез
А мы лежим перед броском
Нас листопад почти занес
Занес скамейки и столы
Занес пруда бесшумный плес
Занес холодные стволы
И бревна пулеметных гнезд
А на затвор легла роса
И грезится веселый май
И хочется закрыть глаза
Но ты глаза не закрывай
"Не закрывай!" кричат грачи
Там сквозь березовый конвой
Ползет лавина саранчи
На город за твоей спиной
И ахнет роща, накренясь
Сорвутся птицы в черный дым
Сержант лицом уткнется в грязь
А он таким был молодым
И руки обжигает ствол
Ну сколько можно лить свинец
Взвод ни на пядь не отошел
И вот он, вот уже конец
Развозят пушки на тросах
Все говорят: "Вставай, вставай"
И хочется закрыть глаза
Но ты глаза не закрывай
"Не закрывай" кричат грачи
Ты слышишь, потерпи, родной
И над тобой стоят врачи,
И кто-то говорит: "Живой"
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез
А мы лежим упав ничком
Нас листопад почти занёс
Нас листопад почти занёс
В осеннем парке городском
Вальсирует листва берез
А мы лежим упав ничком
В осеннем парке городском

 «Стерх»        
Крутится, крутится, вертится  шар 
Разными кольцами, радугой пар. 
Суетно , весело, боль затаив, 
Крутится , вертится, но не летит. 
Припев: Вверх, вверх по узкой тропе, сквозь бурелом и стену дождя. 
                Стерх,  стерх  в белом огне – это просто душа. 
Занесло, бедную,  в темную ночь, 
Что же ты, пташечка, воду клюешь? 
Подожди солнышка, зря не маши, 
Где-то здесь рядышком тропа души. 
Припев: Вверх, вверх по узкой тропе, сквозь бурелом и стену дождя. 
                Стерх,  стерх  в белом огне – это просто душа. 
Вдоль по проторенным, вдоль по путям. 
Встречные каются, звонят друзьям. 
По снегу белому к талой воде, 
Идут обнимаются и маятся все…      
Припев:  тот же. 

На широте души
1. В заливах корабли, как-будто спят.
Нас как своих всегда земля встречала.
И пусть швартовый держит за причалы,
Но паруса во сне уже летят.
Вся наша жизнь полёта на земле
Нам загрузиться б тысячами песен.
Нам б подружиться с тысячей чертей
И затеряться во вселенской мгле.

Припев: На широте души, на долготе судьбы,
В течении любви, где наша жизнь плывёт.
И в переборах струн трёхмачтовых гитар
С аккордами ветров душа моя поёт.

2.Не признаём мы счастье по частям.
Наш век течёт с песочными часами.
И на прощанье хлопнув парусами,
Мы этот мир пошлём ко всем чертям.
Перемешаем соль морей и кровь.
И после бурь и гроз, что кости крушат.
Пускай обломки наши вынесет на сушу,
Оставив паруса среди ветров.
Припев.
3. Нам чужд покой степенных городов.
Пусть наш фрегат с тугими парусами
Всего лишь флот с семейными трусами.
Всего лишь малый тип больших судов.
Всего лишь флот, но честно говоря,
Как на ковчеге, как на божьем даре,
Мы на своей видавшей всё гитаре
Пересекаем звёздные моря.
Припев.

Если зритель тебе твой дорог,
Постарайся ему помочь.
Ты запомни, что слишком долго
Ему слушать тебя невмочь.
Сонатину, кантату, адажио
Вряд ли кто-нибудь подпоёт.
Ты пиши, чтобы спеть мог каждый,
Даже тот, кто не знает нот.
Ля-си-до, ре-ми-фа,
Ми-фа-ми-ре, до-си-до

Ты, конечно же, спишь и видишь,
То, что ждёт тебя Крокус холл.
И на «Голос» ты не в обиде,
Потому что в финал прошёл.
Лепс, Гагарина, Шнур и Меладзе
Отдают тебе голоса;
Вот тогда то под взрыв оваций
Подпоёт восхищённый зал.
Ля-си-до ре-ми-фа
Ми-фа-ре, до-си-до

А пока ты на этой сцене,
И твой слушатель пред тобой.
Дорожи им, ведь он бесценен-
Твоя жертва и твой герой.
Он тебя терпит так учтиво,
Пожалей его слух и взгляд.
От доступных простых мотивов
Как софиты глаза горят.
Ля-си-до ре-ми-фа
Ми-фа-ре, до-си-до