А мир вокруг кружился колесом, и водостоки вверх дышали паром.
Такая, полуявь и полусон. Семён то шёл, то полз домой из бара.
Казалось, что он в сказочном лесу: вокруг летали маленькие эльфы,
Волшебный порошок свербил в носу, и след тянулся алкогольным шлейфом.
Семён себе казался королём. А город был ему подвластным царством.
И все таким прекрасным было в нем! И сам Семён был дьявольски прекрасным!
А мимо по бульварному кольцу неслись в каретах пьяные принцессы.
Хлестали больно ветки по лицу. Росла нужда в естественном процессе.
Семён терпел, упрямо шёл вперёд. Упрямо ведь - совсем не значит твёрдо.
Тут было все, как раз, наоборот: он вечно падал, в лужи тычась мордой,
Как будто напрудивший лужу кот, который налакался валерьянки.
Короче, он упрямо шёл вперёд, идя домой с весёлой шумной пьянки.
И вдруг навстречу всадник с головой, в погонах и с резиновой дубинкой.
- Куда, мужик, ползёшь?
- Ползу домой!
- А где живёшь?
Семён ответил: «В Химках».
И понял, что естественный процесс достиг предела к этому моменту.
А всадник проявил свой интерес к забытым Сёмой в баре документам.
Ощупав куртку и карманы брюк, Семён, конечно, не нашёл в них паспорт.
Потом издал утробный гулкий звук и побежал вперёд, плевав на транспорт,
несущийся, как бурная река, бушующим стремительным потоком.
Что по колено пьяным дуракам - то трезвому коню выходит боком.
Семён умчался прочь через шоссе. Конь врезался в коричневый Range Rover.
В кофейне рядом пили свой глясе, вздымая нарисованные брови,
Три красные девицы под окном. И всё смешалось разом: люди, кони.
Всё было полуявью, полусном для в подворотню вползшего Семёна.
Наутро он проснулся. Дурно пах. Порвал штаны, заляпал где-то куртку.
Нашёл купюру мятую в штанах, побрел уныло в сторону маршрутки.
И думал: королева короля прибьет за эту долгую дорогу...
Короче, с двадцать третьим февраля. И, как Семён, не пейте слишком много.
