Интернет-конкурс, сезон 2024

Только мудрецы семи костров помнят как было,
танцы до утра, босяком, под луной, было, да сплыло.
Первый поцелуй не вернуть назад, прохудилось лукошко,
старая Яга на печи одна, дом на курьих ножках.

Человечий дух здесь не был вечность, потерял клубок,
ворон поседел, ведь бесконечность знает в боли толк.
Кто пойдет в Неведомое с твердой рукой, в вечернюю зарю,
флейта камыша подскажет путь под венец к алтарю.

Так на том стоит, удел таков, и стоять будет,
колдовской лес, где нет врагов, перекресток судеб.
Не сметут стихии его, он и сам стихия, на дубу кречет,
верных наградит, иным благоволит, водой раны лечит.

А была прекрасней красоты
чародейка молодость лихая.
Весь лесной народ ей нес цветы,
страсти аромат благоухая.

БАЛЛАДА О БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШЕМ

Меня нашли в четверг на минном поле,
в глазах разбилось небо, как стекло.
И все, чему меня учили в школе,
в соседнюю воронку утекло.

Друзья мои по роте и по взводу
ушли назад, оставив рубежи,
и похоронная команда на подводу
меня забыла в среду положить.

И я лежал и пушек не пугался,
напуганный до смерти всей войной.
И подошел ко мне какой-то гансик
и наклонился тихо надо мной.

И обомлел недавний гитлер-югенд,
узнав в моем лице свое лицо,
и удивленно плакал он, напуган
моей или своей судьбы концом.

О жизни не имея и понятья,
о смерти рассуждая, как старик,
он бормотал молитвы ли, проклятья,
но я не понимал его язык.

И чтоб не видеть глаз моих незрячих,
в земле немецкой мой недавний враг
он закопал меня, немецкий мальчик.
От смерти думал откупиться так.

А через день, когда вернулись наши,
убитый Ганс в обочине лежал.
Мой друг сказал:"Как он похож на Сашку...
Теперь уж не найдешь его... А жаль."

И я лежу уже десятилетья
в земле чужой, я к этому привык.
И слышу: надо мной играют дети,
но я не понимаю их язык.

1978

А. Дольский

Нестаринная казачья песня.

Не буди ты меня, не буди.
Я гуляю во сне по долине.
Если хочешь, со мною пойди.
По местам без сословья и чина.

А давай ка отпустим коней.
Им на воле где есть разгуляться.
Истомились под сбруей своей…
Ведь и им сны какие то снятся.

Всей родне и себе долгих лет.
Загадаем такое желанье.
Вот и берег, там встретим рассвет,
Когда солнце взойдёт над Кубанью.

Рядом с нами и кум, и братан.
Вот под этой, под старою сливой
Собирай нас на круг, атаман,
Тех, кто умерли и ещё живы.

Мы за этим, за длинным столом
Разольём пиво пенное в кружки
И споём, и всплакнём, а потом
Помолчим и помянем друг дружку.

Образа с перебитых знамён,
Не смотрите на нас с укоризной.
Мы ввязались в тот бой напролом
По заданию нашей отчизны.

Так и вижу священную рать,
Казаков поредевшие лавы…
Вот опять им лошадок седлать
И скакать за какой-нибудь славой.

Кто проснётся к утру — поглядим,
А кто нет, путь свой кончит недлинный.
Не буди ты меня, не буди.
Я гуляю во сне по долине.

Под гитару можно послушать на https://www.youtube.com/watch?v=C8oJJgMZ8gk

- Летать научиться хочешь?
- Хочу. Полетать по свету.
- Так крылья расправь срочно!
- А что, если крыльев нету.

Без крыльев летать всё же
Хоть в мыслях совсем не тяжко,
Но в мыслях летать может
Крот, червяк и букашка.

Полёты в сон и обратно,
Какая ж от них польза,
Если с утра жатва,
Если рождён ползать?!

- Скажу я тебе, парень,
Секретом делюсь с тобою:
Ползущих земных тварей
Учись полюбить душою.

Пришло ли твоё время
Учиться в такой школе,
Где учат тащить бремя,
Ещё привыкать к боли?

И вот уже рвут кожу,
Лезут наружу перья…
- Что ж больно то так, Боже?
- А ты научись верить!

Моя печаль

Знаешь ли ты, у моей печали тонкие кисти рук,
Бархатный голос - струна рояля - чистый и нежный звук.
Море в глазах чуть темнее ночи - цвета «обсидиан».
Я, проверяя себя на прочность, падаю в океан.

Взглянет - глаза полны нежного света, льётся тепло от них,
Будто мелодия южного лета солнечных грёз моих.
Знаешь ли ты, у моей печали - самый прекрасный смех.
И хотя вместе мы будем едва ли - она мне дороже всех.

Я безнадежно попался в сети,
В плен из пяти слогов.
Только нежнее всего мне на свете
Тяжесть её оков.

Я бы ее целовал запястья, тонкие пальцы рук,
Я никогда не смогу признаться, глупо мечтать, но - вдруг
Если захочет она согреться в час, когда бродит мгла,
Я ей отдал бы навеки сердце, если б она взяла.

Знаешь, печаль моя даже желанна,
И вовсе она не печаль,
Хоть оставляет мне сладкие раны,
С горечью, как миндаль.

Я предпочту всем неведомым странам
Мир из пяти слогов.
Как не покажется это всё странным -
Так я зову любовь.

Последняя битва

Что-то в мире всё не так,
Воздух вязким стал как клей.
Стал ночами гуще мрак,
Гарь доносится с полей.

Кислым стал пчелиный мёд,
Горьким - вкус речной воды.
И предчувствие гнетёт
Беды!

Вот опять мне снится сон –
Над Землёй летит дракон.
Смерть одела малахай,
Собирает урожай.

В поле рожь гниёт в скирдах,
В небе – стаи воронят.
В старых русских городах
Кровоточины дымят.

В небе взрывы – как салют,
Дым от танковых колонн.
Побежишь - но пули бьют
Вдогон.

Колокольный слышен звон –
Над Землёй летит дракон.
Чтоб рассеять в небе мглу
Направляй в него стрелу.

В ком огонь души горит,
Ждите знак - над головой
Светлый ангел протрубит
На святой последний бой.

На Земле и в небесах
С Тьмой сойдутся в сотнях битв,
Кто – сжимая меч в руках,
Кто – с огнём святых молитв.

Новый день встаёт с утра,
Просыпаться нам пора.
В окна бьёт лучом рассвет -
К нам приходит Новый Свет!

Старинная менестрельская песня
ст. Алла Арцис, муз. Валерий Афанасьев
Tombe la neige…
С.Адамо «Падает снег»
Dm
А снег летел, летел, летел и вдруг растаял,

И весь запал небесных тел как даром вышел,

Но на асфальт легла полоска золотая,

И по лучу прошла принцесса из Парижа.

Ну, не Парижа, а, положим, Монреаля –
Теперь она жила в Москве на Бирюзова,-
Был взгляд ее миндалевидно нереален,
Сквозь пух ресниц – неодолимо бирюзовый.

И Трубадур в нее влюбился, как мальчишка, -
А как мальчишке да в такую не влюбиться?-
И под девизом боевым «ничто не слишком»
Рискнуть взаимности принцессиной добиться?

О, как же трудно музой быть для Трубадура –
Особый дар, призванье даже, а иначе…
На грустной ноте завершится партитура,
Когда другой финал судьбой не предназначен.
Em
И, как бывает в неслучившихся романах,
Герои умерли, не выйдя за обложку:
Его сгубила незалеченная рана,
Она скользнула в омут ночи, словно кошка.
Dm
И луч погас, как будто звездный сбился компас:
По слою снега, загребая косолапо,
Проходит вечер – лишь снежинки рвутся в космос,
Как мотыльки на остывающие лампы
Проигрыш на 2 строки куплета…
Проходит вечер – лишь снежинки рвутся в космос,
Как мотыльки на остывающие лампы

11 января 2020 г.

Тверской бульвар
Стихи и музыка Афанасьева В.А.
1
Это было под вечер.
Я гулял на Тверском.
Спор двоих быстротечный
Шел о самом мирском
Те горячие речи,
Где не властны года…
У Есенина встреча /
Та случилась тогда / 2 раза
2
Он сидел, пламенея
И, видать, при делах.
А она, словно фея,
При мечтах-при стихах!
Ему где-то под тридцать
Ну, а ей – двадцать пять.
В общем: Ждет пока принца /
И готова страдать / 2 раза
3
Он ей про Доу-Джонса.
Дескать, падает он,
А она про вчерашний.
Непонятный ей сон.
Он на бирже играет.
А на альте – она.
И Есенина знает, /
И, пока, не жена… / 2 раза
4
Тут ударило небо
В барабаны судьбы!
Им бы спрятаться где-бы?
- Если бы, да, кабы…
И пришел самый первый
Дождь, рождающий свет…
И они целовались /
Ровно тысячу лет! / 2 раза
5
Так пошли жизнью вместе,
Веря сну и себе,
Мне оставив надежду
О счастливой судьбе!
Незнакомые прежде
Жизни той полюса,
Облаченные в нежность!
Да, друзья: Чудеса!
Но у этого неба /
Голубые глаза / 2 раза

Твоя белая рука
Михаил Михлин
Михаил Михлин.

Твоя белая рука
в синей комнате кружится,
на плечо ко мне садится
и касается виска...
Не приручена пока
эта маленькая птица.

Я хочу её поймать
и прижать к щеке горячей,
чтобы кожей, как незрячий,
научившись понимать,
по слогам её читать,
по слогам и не иначе...

Чтобы медленней текло
наше время... В абсолютно
тёмной комнате уютно
и так счастливо тепло...
Не хочу, чтоб рассвело...
Но ещё одна минута -

каплей света в темноту,
каплей боли под ключицу...
Я молю, чтоб певчим птицам
Бог послал бы немоту,
сон и негу по утру,
чтобы ночь могла продлиться,

чтобы белая рука
в синей комнате кружилась,
на плечо ко мне садилась
и касалась бы виска,
и любима, и легка...
И чтоб это длилось.... длилось....

Любовь Захарченко

Ты смотришь на меня, как на чужой огонь.

Тебе не все равно кого он согревает,

Но ты твердишь себе: "Такого не бывает."

И мне, что б я убрал с плеча мою ладонь.

Ты смотришь на меня, как на девятый вал.

Тебе не все равно, что твой кораблик тонет.

Но ты твердишь себе: "Подбросит... и уронит."

И мне, что б я к тебе достойно приставал.

Ты смотришь на меня. Ты борешься со мной.

Тебе не все равно и мне не безразлично.

Я слишком увлечен, что б выглядеть прилично.

Ты слишком хороша, что б выглядеть смешной.

Чуточка любви

1.
Осень расцветает охрой и багровым.
Цвет ее не вечен, сколько не проси.
Потому, что осень увяданье славит.
Вот и не хватает чуточку любви.
2.
А зимою лютой мы тепла желаем,
Но ушли-отпели солнечные дни.
Слава богу, в зиму малость согревает,
Чтоб душа не стыла, чуточка любви.
3.
А весною снова обновленье будет!
Но друзей старинных просто позови,
Если вдруг по жизни счастья не хватает
Подари-ка сердцу чуточку любви!

­То ли совесть беличья, то ли память девичья,
И понять великое им не по плечу,
Только сносят памятник Александр Сергеичу,
Словно бы предателю, словно палачу.

Чтобы чувства не будил лирой благородною,
Чтобы гостем каменным в снах не вырастал,
Ставят оцепление на тропу народную
И крушат бульдозером вечный пьедестал.

Будто бы не памятник, будто полководец он,
И полки петровские бьют из-под строки,
Витязи былинные по приказу сходятся,
Ленского с Онегиным взведены курки.

Будто слово острое, двести лет точёное,
Рубит неприятеля, как Олегов меч.
Метко в душу целится песнь кота учёного,
А глагол пророческий насмерть может сжечь.

Больно жить с прожжённою раною сердечною.
Легче взять и выкинуть вместе с сердцем пыл.
Вот и сносят памятник Александр Сергеичу,
Потому что прав он был, потому что был.

На фоне Пушкина свершается злодейство.
Фотограф щёлкает, как в песенке поётся.
Потом всё вспомнится. Но вот что интересно:
Снимают памятник, а Пушкин остаётся.

Станция с названием “Кисегач”

Сторона моя – Седой Урал
Дивный край задумчивых озер
Много я на свете повидал
Нет милей твоих лесистых гор

К родникам твоим хрустальной чистоты
Я спешу от дыма и стекла
Чтоб напиться сказочной воды
И забыть про вечные дела

Для чего мы все живем на свете ?
Что нас манит в край, где родились?
Чтоб увидеть солнце на рассвете
В мачтах сосен голубую высь

Пусть бегут года лихою колесницей
Жизнь прожить – не поле перейти
Здесь однажды мне пришлось родиться
Здесь однажды я б хотел уйти

Забьется сердце чаще и сильнее
Завидев только крыши сонных дач
Ты для меня всех ближе и роднее
Станция с названием “Кисегач”.

В открытую дверь вхожу и смотрю -
дифирамбы музам поют!
Я не смел, но всё же им говорю:
«Разделите со мной приют.»

Меня церемонно приняли в строй
и факел дали большой,
сказали серьёзно: «Теперь и ты пой,
но не криви душой!»

И я сладострастно с ними запел,
там зависти места нет,
с ними в пути лишенья терпел
в краю иллюзий и бед.

И я не узнал кто среди нас Орфей,
но пели мы всё смелей,
в строй церемонно брали людей,
так было несколько дней.

И я не узнал, кто средь нас Одиссей,
но мы настойчиво шли,
и неизбежно теряли друзей,
в память им факелы жгли.

Но дни пролетели, как сладкий сон!
Поющие вдаль ушли.
Сфальшивил я, не спел в унисон,
но видел, мой факел зажгли...

Я хочу писать стихи, Вот только,
Для меня они, как иголка.
Как иголка в стоге сена.
Чтож, свободу дам им от плена.

Я в раздумьях , ошибки знаю.
Снизойди же вода Святая!
Сердце, душу очистив мне,
Будешь следом любви в глубине.

Мне глубины кода -то пели.
Неужели ж вы обмелели?
Неужели же там пустыни?
Есть у каждой пустыни имя.

Чье за имя пустыни носят?
Что же эти пустыни просят?
Оросить их водой святою.
Я в пустыни двери открою.

Я узнаю беду пустыни,
Я пущу в пустыни ливни.
Орошу их водой святою,
Я открою себя , открою.

Я с самим собой познакомлюсь
И исчерпаю невозможность.
Я возможность испью до дна,
Что для цели была дана.

Что за цель? Я б себя спросил.
Что на плечи свои взвалил?
Где мой путь, что в конце пути?
Но не стану , а буду идти.

Цель узнать не всегда приятно.
Можешь путь изменить на попятный.
Путь. Конец. Может стать печалью,
Стать отравленным, ранним знанием.

Не заглядывай что в конце,
Не ищи, что было в прошлом.
Здесь живи, и в твоем лице,
Пусть сияние будет мощным.

Улыбайся и свет прибудет
И счастливее будут люди.
Разыщи родники в пустыне,
Лишь бы сердце твое не остыло.
15.11.23

Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.
И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.
И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.
Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.
И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Мне не забыть сиянья глаз, в прощальный вечер расставания.
Увы мне не забыть уж Вас, хоть между нами расстояния.
пр
Какой неведомой судьбой, я был заброшен в эти сети?
В сетях любви остался я, один на целом белом свете.
О неприступную стену разбились все мои желанья.
Покинут вами навсегда. Вам не нужны мои признания.

От Вас вдали, но я вблизи, я мыслью всюду вместе с Вами.
Да, Вы не любите меня. Вы мне о том сказали сами.

Я Вас люблю, как в первый час, тех дней ушедших, незабвенных.
Все та же страсть, слепая страсть, меня влечет к Вам в поклонение.

Опять в дорогу собираюсь я,
Спроси не знаю почему.
Я не один, со мной мои друзья,
Пойдем по свету белому.
Наверно я романтик и бродяга
И не люблю корни пускать.
Меня жалеют и не понимают,
А мне бы надо пожелать:

пр.

Чтоб за спиною крылья не сложились
И футов семь под килем было.
И чтобы в парус мой попутный ветер
Да чтобы не попутал бес
И чтобы в парус мой попутный ветер
Имею к жизни интерес.

Стучат колесики вагонные
И сердце в унисон тук-так.
Мы просто в жизнь с тобой влюбленные
А остальное все пустяк.
Наверно я романтик и бродяга
И не люблю корни пускать.
Меня жалеют и не понимают,
А мне бы надо пожелать:

пр

И мы прокладывая тропы
Свой новый создаем маршрут.
Не потому...Не для… Идем на Вы
Надеясь, что сюда придут.
Придут романтики-бродяги.
Прийдут просторы покорять
Пусть их жалеют и не понимают,
А я хочу им пожелать:

пр
Чтоб за спиною крылья не сложились
И футов семь под килем было.
И чтобы в парус ваш попутный ветер
Да чтобы не попутал бес
И чтобы в парус ваш попутный ветер
Имейте к жизни интерес.

Устал корабль в дальних странах,
Домой спешит ловя ветра.
Его усталость, сердцу в радость.
Домой, домой. Пора, пора.

Починим снасти, мачты сменим,
Окрепнем в шуме голосов.
Очистив душу, море вспенив,
Умчимся в пасть чужих ветров.

Мы крепнем в связке, соль на лицах,
Мы пьем туман, как молоко.
Листаем волны, как страницы
И наше Солнце высоко.

Удел бродяги — море, мили,
А капитан его — судьба.
Мечта, чтоб руки целы были,
Да дружба верная была.

Шёл да брёл себе дурак
Через мост, через овраг.

Глядь, под ёлкой у дороги
Спит зайчишка длинноногий.

И дурак заулыбался,
И притих, и размечтался:

«Кабы я стоял на рынке,
А косой сидел в корзинке,
То глазастую зверюшку
Я сменял бы на индюшку,
А индюшку — на козлёнка,
А козлёнка — на телёнка,
А телёнка — на быка,
А быка — на рысака!

Ну, а если есть рысак,
Что стоять без дела, так?

Надо лихо, бойким ходом
Проскакать перед народом:

— Эй, народ! Посторонись!
На дороге не толпись!
Я поехал за невестой,
За княжной или принцессой!»

И дурак на самом деле,
Второпях да сгоряча,
Свистнул так, что из-под ели
Заяц задал стрекача!

Прямо в чащу, прямо в лес
Он удрал и там исчез.
— Охо-хо! — сказал дурак. —
Был почти в руках рысак,

Да не так я дело начал,
Оттого и неудача.
Надо было за невестой
Ехать тихо, не спеша

В тарантасике двухместном,
Чуть колёсами шурша.
Надо было трогать с места
Не галопом, а шажком…
Ну да ладно!
До невесты
Дошагаю
И пешком!

Я хочу сказать слова нежные,
Рассказать про свою любовь.
Заберусь на вершины снежные,
Отомкну на устах засов.

Я, молчанием, не сумел сказать
Все, что на сердце у меня.
Часто было непонимание,
Вырастала вокруг стена.

Пр

Все преграды и все препоны,
Ты сумела преодолеть.
Я сегодня сгибаюсь в поклоне,
Что умела любить терпеть.

Эту боль, пропади она пропадом,
Часто видел в глазах твоих.
Как же трудно! Каким трудом,
Ты возделала дом для двоих!

Но в душе моей нет сомнения,
Не иссякла моя любовь.
Я не верю в чужие мнения,
Верю в царство твоих оков.

Пр

Я согрею тебя ладонями,
Я согрею тебя душой.
Буду я под твоею кроною.
Будь со мной, будь со мной, будь со мной!

Просто мы устали от дорог
И рекомендаций докторов.
Чтоб нелегкий груз проблем
И прересудов сбросить,
Обзвоню знакомых и друзей
И махнем за город поскорей
Чтобы окунуться с головой в эту осень.
пр
Платья кленов золотом горят,
Сшитые прохладой сентября
Снова нас пленит и манит зов
Бардовских костров.

Из уютных городских квартир
Мы сбежим в свой параллельный мир.
Чтобы год спустя мы здесь смогли собраться вместе.
Здесь не важно кто ты есть и чей
И не нужно пламенных речей,
От тебя лишь требуются музыка и песни.

Долгожданной встрече каждый рад.
Сядем тесным кругом у костра.
Пусть осенний день порадовать не может.
Только вот для пасмурного дня
Есть у нас всегда тепло огня.
А еще тепло друзей что во сто крат дороже.

Ах, как хочется просто жить,
Улыбаться, проснувшись утром.
Не болеть, со всеми дружить,
Добрым быть и немного мудрым.
Ах, как хочется просто петь,
Подставляя солнышку руки.
Чтобы много успеть суметь,
Чтоб не мучила боль разлуки.

Ах, как хочется по весне
Услыхать соловьиные трели.
А ещё в родной стороне
Ощутить пьяный запах сирени.
Ах, как хочется жарким днём
Родниковой воды напиться.
И, забыв в этот миг обо всём,
Этой радостью насладиться.

Ах, как хочется в листопад
Разноцветья запомнить краски.
И, бродя, просто так, наугад,
Сочинить дивной осени сказку.
Ах, как хочется с горки вниз,
Чтобы сердце громко стучало.
Чтоб желания все сбылись,
Чтоб опять всё начать сначала.

Ах, как хочется передать
Эту радость родным и близким.
И успеть жизни смысл понять
И земле поклониться низко.
Ах, как хочется просто жить!

Я спросил тебя: «Зачем идёте в гору вы? —
А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой. —
Ведь Эльбрус и с самолёта видно здорово…»
Рассмеялась ты — и взяла с собой.
И с тех пор ты стала близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя.
Первый раз меня из трещины вытаскивая,
Улыбалась ты, скалолазка моя!
А потом за эти проклятые трещины,
Когда ужин твой я нахваливал,
Получил я две короткие затрещины,
Но не обиделся, а приговаривал:
«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!..»
Каждый раз меня по трещинам выискивая,
Ты бранила меня, альпинистка моя!
А потом, на каждом нашем восхождении —
Ну почему ты ко мне недоверчивая?!
Страховала ты меня с наслаждением,
Альпинистка моя гуттаперчевая!
Ох, какая ж ты неблизкая, неласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!
Каждый раз меня из пропасти вытаскивая,
Ты ругала меня, скалолазка моя.
За тобой тянулся из последней силы я,
До тебя уже мне рукой подать —
Вот долезу и скажу: «Довольно, милая!»
Тут сорвался вниз, но успел сказать:
«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!..»
Мы теперь с тобой одной верёвкой связаны —
Стали оба мы скалолазами!

Я спросил тебя: «Зачем идёте в гору вы? —
А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой. —
Ведь Эльбрус и с самолёта видно здорово…»
Рассмеялась ты — и взяла с собой.
И с тех пор ты стала близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя.
Первый раз меня из трещины вытаскивая,
Улыбалась ты, скалолазка моя!
А потом за эти проклятые трещины,
Когда ужин твой я нахваливал,
Получил я две короткие затрещины,
Но не обиделся, а приговаривал:
«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!..»
Каждый раз меня по трещинам выискивая,
Ты бранила меня, альпинистка моя!
А потом, на каждом нашем восхождении —
Ну почему ты ко мне недоверчивая?!
Страховала ты меня с наслаждением,
Альпинистка моя гуттаперчевая!
Ох, какая ж ты неблизкая, неласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!
Каждый раз меня из пропасти вытаскивая,
Ты ругала меня, скалолазка моя.
За тобой тянулся из последней силы я,
До тебя уже мне рукой подать —
Вот долезу и скажу: «Довольно, милая!»
Тут сорвался вниз, но успел сказать:
«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!..»
Мы теперь с тобой одной верёвкой связаны —
Стали оба мы скалолазами!