Интернет-конкурс, XVIII сезон

Пахнет облако грибами,
Пахнет яблоком пирог.
Дни беспечные на даче,
Коротка грусть.
Дождь волною набегает,
Как на берег, на порог.
И по наши души плачет
Вечный август.

Над горячей чая кружкой,
Над холодною землёй
Торопливых дней московских
Бледный абрис.
На ветру костер осенний
Рассыпается золой,
И качает наши тени
Вечный август.

Сто столетий пролетели,
Сто соцветий отцвели.
Но в саду седом и нежном
Запах трав густ
Там, где мой корабль лета
Оторвался от земли,
И унёс с собою этот
Вечный август.

Я открываю тебя, побережье Камчатки,
За свистом ветров на безбрежном твоем берегу,
За пением трав придорожных, за смутным дрожаньем палатки.
Я открываю тебя, а открыть до конца не могу.

Я открываю тебя у подножья вулканов,
Из-за облаков - открываю тебя все равно.
Будь-то обновленье мое, мои самые дальние страны,
Я открываю тебя, а ведь ты уж открыта давно.

Ты говоришь о себе неохотно, нескоро,
Словно человек, навсегда погруженный в свое.
Как же так выходит, что давняя слава того командора
Мне два столетия с лишним спокойно дышать не дает.

Я открываю тебя, как друзей открывают
Среди тех людей, с кем случайно дороги свели.
Да, я открываю тебя! Понимаешь, так тоже бывает,
Я открываю тебя и вблизи от тебя, и в дали.

Здравствуй, Камчатка! Пусть твой океан будет кроток,
Пусть длинные рыбы хвостами в сетях шевелят,
А мне из далекого города, словно с того пакетбота,
На удивленье прохожим кричать: "Эй, ребята, Земля!"

ст.: Ю. Визбор, муз.: С. Никитин

Наверно, мы увидимся не скоро,
Поскольку улетаем далеко.
Наш порт - обыкновеннейшее поле
С сухой травой и с норами сурков.
В том поле, приготовленные к стартам,
Стоят без труб и вёсел корабли -
Ведь притяженье звёздного пространства
Сильнее притяжения Земли.

Нам уходить от зелени и снега,
Нам постигать порядок неземной.
И каждый шаг, ведущий прямо в небо,
Оплачивать космической ценой.
И не забыты в этом славном братстве
Товарищи, что к цели не дошли,
Но притяженье звёздного пространства
Сильнее притяжения Земли.

Мы мчимся невеликою звездою
Над звёздами вечерних городов,
Мы машем вам из космоса рукою,
Как машут с уходящих поездов.
И на Земле рождённый ветер странствий
Несёт всё дальше наши корабли -
Ведь притяженье звёздного пространства
Сильнее притяжения Земли.

Ночь пришла и полная луна говорит, что спать пора зверюшкам…
Серебро рассыпав на ветвях, облака взбивает как подушки…

И зевнул устало старый лес… покряхтел и снял свои одежки…
Тихо колыбельную поет под луной голубоглазый ежик…

И вспорхнут ночные мотыльки, испугавшись тени на дорожках…
Быстро по тропинкам прошуршат восемь пар смешных мохнатых ножек…

Чтобы всем цветные снились сны, надо чтоб под самой сонной елью…
Ежики в таинственном лесу, тихо пели песню акапельно…

А все могло быть, как тогда - играла скрипка.
Цветов букет, рука в руке, твоя улыбка.
Глаза в глаза, мои слова, признаний пытка.
Не вспомнить нам, откуда вдруг в судьбе ошибка.

А все могло быть, как в кино – в рассвет картинка.
Прохладный бриз, винила диск, до дыр пластинка.
Плечом к плечу, с тобой лечу. Осталась дымка.
Не повезло, любовь в залог, разлук морщинка.

А все могло быть, как в стихах - по рифмам парным.
А все могло быть, как в мечтах - огнем янтарным.
Ключ на столе, один билет, вокзал центральный.
Тень летних снов и эхо слов. Штиль идеальный.

Вода, да чёрствая горбушка,
Нехитрый скарб, пустая кружка,
Стоит в ногах, да на траве приют.
И солнца диск с утра румяный,
Сидит пацан, а запах пряный,
Зовёт в кабак, но там не подают.

А ты гуляй, пока карманы,
Твои звенят, пусть этот малый,
Возьмёт с земли немного манны,
Молясь за жизнь твою.
Не отводи свой взгляд стеклянный,
Ты кинь пятак, бродяга пьяный,
Готов плясать за полстакана,
Как ангелы в раю.

Нахлебный крест ценой в полушку,
Душа, согретая осьмушкой,
Почти поёт под ранний перезвон.
Прикрыт изъян подолом драным,
Его судьба быть безымянным,
Он так похож на грешников с икон.

А ты гуляй, пока карманы,
Твои звенят, пусть этот малый,
Возьмёт с земли немного манны,
Молясь за жизнь твою.
Не отводи свой взгляд стеклянный,
Ты кинь пятак, бродяга пьяный,
Готов плясать за полстакана,
Как ангелы в раю.

Спит
Тревожным сном усталый день.
Стих
Дождя унылый звук капели.
Смыт
Мечты рисунок, только тень,
В дым,
Безмолвно ляжет у постели.

Фильм
С простым сюжетом для двоих.
Быль,
Где места нет для побеждённых.
Штиль
У зыбких берегов любви,
Пыль
Душ, одиночеством пленённых.

Крик
Птиц, догоняющих закат.
Миг
Ещё не умершей надежды.
Бриг,
В котором штурман с рейса снят.
Мир
Без права быть таким как прежде.

Сшит
Неладной строчкой день взамен.
Смыт
Рисунок в красках акварели.
В скит
Бежит душа по рекам вен.
Спит
Весна, и лёд в конце апреля.

Зола на часах,
Темны небеса,
До белых ночей далеко…
Но ночью и днём,
Мы верим и ждём,
Что будет как прежде легко.

Дышать росой и грозами,
Бежать в закат за звёздами,
Бродить по людным улицам,
Где в лужах солнце жмурится.

Никак не уснуть,
Давно понял суть,
Что больше уже никогда,
Не будет как до...
Мечты все на дно,
И призрак надежды - луна!

Вдруг жизнь сама наладится,
Беда, устав попятится.
Печали позабудутся,
Всё сбудется, всё сбудется…

Вот и мой черёд. Жаль, мало видел я.
И судьбы просчёт, и жизни линия,
Вспять не повернёт, а небо синее,
За собой зовёт. Прощай, любимая.

Горя ручеёк на сердца линии.
Алый огонёк в кристаллах инея.
Ты меня прости, но смерть ревнивая,
И не провести. Прощай, любимая.

Снега наметёт погодой зимнею.
Знать бы наперёд несчастья линию.
Срок истёк, и душу нерадивую,
Жаль, не уберёг. Прощай, любимая.

Вот и мой итог. Уж быть не в силе я.
Не успел, не смог, и жизни линия,
Вспять не повернёт, а небо синее,
За собой зовёт. Прощай, любимая.

Осень впервые с тоскою встречаю,
С завистью птиц провожая в полёт,
С ними лететь в край далёкий мечтаю,
Может быть счастье меня там найдёт.

Здесь, где родился и много лет прожил,
Не удаётся мне встретиться с ним.
Я для него как случайный прохожий,
Друг возле друга напрасно кружИм.

Мне бы взлететь и найти место в стае,
Вдаль улететь, где нет зла и проблем.
Где на планете такое бывает?
Или мир катится в пропасть совсем?

Осень, пролейся на землю дождями,
Беды обильными ливнями смой,
Осень, признаюсь тебе, между нами,-
Я не хочу покидать дом родной!

Падает, падает снег. Это значит зима.
Эта зима, к сожалению, всерьез и надолго,
Ветер премьеру дает в опустевших домах,
Грустный спектакль на сцене из черного шёлка.

Выключен, выключен свет. Это значит пора.
И утверждают актеров на роли по ходу,
Глупый сюжет, но на нерве проходит игра,
Пёстрые маски надеты на лица уродов.

Каплями, каплями жизнь. Стала алой вода.
Алые реки, и требует зал продолжения.
Это успех, воет в диком восторге толпа,
Только в безумных глазах нет давно отражения.

Занавес, занавес вниз. Это значит финал,
Только со сцены цветов режиссер не поднимет,
В этом финале так много разбитых зеркал,
Хочется жить, но так много ранений навылет.

Разыгран, как по нотам, был дебют,
Расставлены все по местам фигуры,
Защиту короля вот-вот пробьют.
Гарде ферзю, как счёт за авантюру.

Блестяще отработан был гамбит,
Цель в шаге от разящего удара,
Мат королю вот-вот уже грозит,
Ждёт поражения связанная пара.

И только пешка та, что на Е5,
На время, оказавшись проходною,
Прикинув, что ей нечего терять,
Одна пошла ва-банк в игре с судьбою.

Открыта для прохода ветиркаль,
И очевидна выгода капкана,
Логично всё, но мелкая деталь,
Осталась незаметной в схеме плана.

Двойной удар едва ль замедлит блиц,
Противник укрепляет батареи,
И жертвуя одной из колесниц,
Уверен в обреченности затеи.

И только пешка та, что на E6,
Которую спас друг, закрыв собою,
Стоять не собиралась долго здесь,
Тем более пропасть, не приняв боя.

В игру вступили ставки на прорыв,
Нарушен строй на поле соответствий,
И дерзкий выпад, многих удивив,
Убил навал с фатальностью последствий.

Эксельсиор смешным казался всем,
Но вот взаимный цуг пророчит беды,
И в миг последний пешка на D7,
Смеясь, у рока вырвала победу.

По дорожке ножки топ-топ.
По дорожке ножки топ-топ.
Вот и прожит первый год,
Мальчик сам уже идёт.

По ступенькам ножки прыг-прыг.
По ступенькам ножки прыг-прыг.
Мама рада, папа рад,
Сын уже пошёл в детсад.

Не успеешь оглядеться,
Будет жизнь совсем другой,
Задержись немного в детстве,
Не спеши взрослеть, родной!

Осень в лужах тихо шлёп-шлёп.
Осень в лужах тихо шлёп-шлёп.
Стал уже совсем седой,
Ходит медленно с клюкой.

Грусть в ладони молча кап-кап.
Грусть в ладони молча кап-кап.
Говорила - не спеши,
Вот теперь сиди в тиши...

Никуда теперь не деться,
Был коротким жизни путь.
Хорошо так было в детстве,
Только детство не вернуть.

Что брат, несладок этот блуд?
Свой крест сменял на крест Иуды?
Ты сам решил, но этот бунт -
Дитя грехов во время смуты.

Ты помнишь брат, когда наш дом,
Лукавый сжёг, я это горе,
С собой забрал, хоть в горле ком,
Дышать мешал до жгучей боли.

Забыл кто мы с тобой Христу?
Брезгливым стал от жизни сытой!
Ты нашу не сберёг мечту,
Росой кровавою омытой.

Я знаю, нет страшнее зла,
Когда брат ненавидит брата,
Но я любил тебя всегда,
Ты убеждал себя в обратном.

Сегодня же, судьбу кляня,
Несходство ищешь в наших лицах,
Увидев в зеркале меня,
В бессильной злобе будешь биться.

Ты проклят памятью мощей,
Седым распятием на могилах ,
Плодами брошенных камней,
Слезой смолы на свежих спилах.

автор музыки и текста: Александрова Юлия Анатольевна
Лето

Мне пять.
На улице - лето.
Хочется гулять,
Просыпаюсь с рассветом.
А дома не рады:
Им выспаться надо,
Но я не могу больше ждать
И - ныряю в лето.
Мне двадцать пять.
И снова - лето.
Хочется гулять,
Просыпаюсь с рассветом.
Подруга не рада -
Ей выспаться надо.
Я тихо собрал свой рюкзак
И убегаю в лето.
Мне сорок пять -
Я предвкушаю лето,
Чтобы просто гулять
И встречать рассветы.
И если дома не рады
Те, кому выспаться надо,
Я точно знаю: где-то
Есть тот, которому пять
И тот, кому двадцать пять
И каждый ждет свое лето...

На душе - замок амбарный,
Чтобы вор пролезть не мог.
Не лисица, не разбойник
Не проникнут в тот уголок.

Долго воины могут биться
В двери кованые ворот -
Даже самого лучшего принца
Не пускают на тот порог.

Менестрелям закрыты двери,
Ставни наглухо заперты.
Рвы заполнены до предела,
Уничтожены все мосты.

За стеной душа ютится.
Даже слабый солнца луч
Не сумеет к ней пробиться -
Слишком много рядом туч.

автор музыки и текста Александрова Юлия Анатольевна
Серебряное озеро

На Серебряном озере вереск по берегам...
Старых сосен стон отзывается всем ветрам.
Поскорей отвернись и не вглядывайся в туман:
Дочь болотных кикимор плавает там по утрам.

Собери этот вереск, сложи в свой походный чай.
Его свойства целебнее, если брать по ночам.
Даже если всё видно, фонарик не выключай:
Дочь болотных кикимор боится его луча.

Если голос внезапно услышишь в лесной тиши,
Не гаси свой яркий огонь, не туши.
Дочь болотных кикимор бродит во тьме в глуши,
Доверяет она только свету неверной луны.

А с рассветом исчезнет с плеском озёрной волны,
Растворится как сон или истает как дым.
Только будь осторожен — не дай ей испить твой чай,
Иль преследовать будет и сниться тебе по ночам.

Если песня по нраву, бери свой рюкзак и иди.
Дочь болотной кикиморы я, на меня не гляди.

Автор музыки и слов Александрова Юлия Анатольевна

Мне нравится запах хвои,
Полуденным солнцем нагретой,
Когда иду за тобой,
В рюкзак собирая лето.
Мне нравится вкус ухи
Из пойманной нами рыбы,
И шум этой быстрой реки,
Бегущей сквозь горные глыбы.
Мне нравится уставать,
Веслом выгребая усталость,
И утром пораньше вставать,
Чтоб больше её досталось.
Мне нравится жженый хлеб,
Пусть всё говорят, что вредно,
Набравший тепла в костре -
Конечно же он полезный!
Я помню цвет, запах и вкус,
И прочее то и это,
Ах как бы мне снова вернуть
С тобой то счастливое лето!
Давай соберем рюкзаки,
Под кепкой ты спрячешь седины,
И где-нибудь у реки
Заварим лесной малины...

Тропы ещё в антимир не протоптаны,
Но, как на фронте, держись ты!
Бомбардируем мы ядра протонами,
Значит мы антиллеристы.

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора —
Лежат без пользы тайны, как в копилке,
Мы тайны эти с корнем вырвем у ядра —
На волю пустим джинна из бутылки!

Тесно сплотились коварные атомы —
Ну-ка, попробуй, прорвись ты!
Живо, по коням! В погоню за квантами!
Значит мы каванталеристы.

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора —
Лежат без пользы тайны, как в копилке,
Мы тайны эти с корнем вырвем у ядра —
На волю пустим джинна из бутылки!

Жидкие, твёрдые, газообразные —
Просто, понятно, вольготно!
А с этою плазмой дойдёшь до маразма, и
Это довольно почётно.

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора —
Лежат без пользы тайны, как в копилке,
Мы тайны эти с корнем вырвем у ядра —
На волю пустим джинна из бутылки!

Молодо-зелено. Древность — в историю!
Дряхлость — в архивах пылится!
Даёшь эту общую эту теорию
Элементарных частиц нам!

Нам тайны нераскрытые раскрыть пора —
Лежат без пользы тайны, как в копилке,
Мы тайны эти скоро вырвем у ядра —
На волю пустим джинна из бутылки!

1.
Когда внезапно возникает
ещë неясный голос труб.
Слова, как ястребы ночные
срываются с горячих губ.
Мелодия, как дождь случайный,
гремит и бродит меж людьми
Надежды маленький оркестрик
под управлением любви.
Надежды маленький оркестрик
под управлением любви.

2.
Ваше благородие,
госпожа удача.
Для кого ты добрая,
а кому иначе.
Девять граммов в сердце
постой - не зови...
Не везëт мне в смерти,
повезëт в любви.
Девять граммов в сердце
Постой - не зови...
Не везëт мне в смерти

3.
Возьму шинель, и вещмешок, и каску,
В защитную окрашенные краску,
Ударю шаг по улочкам горбатым...
Как просто стать солдатом, солдатом.
Ударю шаг по улочкам горбатым...
Как просто стать солдатом, солдатом.

4.
Кавалергарды, век недолог,
И потому так сладок он.
Труба трубит, откинут полог,
И где-то слышен сабель звон.
Ещë рокочет голос струнный,
Но командир уже в седле.
Не обещайте деве юной
Любви вечной на земле.

5.
Солнышко сияет, музыка играет,
Отчего ж так сердце замирает?
Там за поворотом, недурëн собою,
Полк гусар стоит перед толпой.
Барышни смеются, танцы предвкушают,
Кто кому достанется, решают.
Барышни краснеют, танцы предвкушают,
Кто кому достанется, решают.

6.
Над синей улицей портовой
Всю ночь сияют маяки.
Откинув ленточки фартово,
Всю ночь гуляют моряки.
Откинув ленточки фартово,
Всю ночь гуляют моряки.

7.
В ночь перед бурею на мачте горят святого Эльма свечки,
отогревают наши души за все минувшие года.
Когда воротимся мы в Портленд, мы будем кротки, как овечки.
Да только в Портленд воротиться нам не придется никогда.

8.
Кларнет пробит, труба помята. Фагот, как старый посох, стерт.
На барабане швы разлезлись, но кларнетист красив, как черт.
Флейтист, как юный князь, изящен, и в вечном сговоре с людьми
Надежды маленький оркестрик под управлением любви.

Всё начинать с нуля

Когда потемнеют весенние тропы,
Появится новая фаза луны,
Оставь все сомнения в прожитом, чтобы
Покинуло стойкое чувство вины.
Оставь позади угольки сожалений
О ярких и невероятных мечтах
Разбитых о камни житейских падений
В погоне за призраками в зеркалах
И как-то однажды с лучами рассвета
Сверкая крылами появится та,
Прекрасная синяя птица и это -
Рождается новая жизни мечта.

Припев:
Жизнь-это миг и нельзя удержать движенье
Стрелок шальных, роковая петля
Прожитых дней не вернуть и твоё спасенье
Всё каждый раз начинать с нуля

И снова бессонница как наважденье
И путая мысли, сияют глаза
Капризы природы - души отраженье
Сорвали последние вмиг тормоза,
И верится: всё начинается только.
И кажется, что невозможно молчать.
И в общем, не важно, отмеряно сколько.
Любить - так любить, а мечтать - так мечтать!
Но, если вдруг завтра повеет прохладой,
Горячие взгляды размоют дожди,
Доверься судьбе, огорчаться не надо -
Прекрасное завтра ещё впереди.

Припев:

Пусть тяжело и невыносимо,
Рушится мир и не держит земля,
Жизнь без любви как стрела пронесется мимо,
Значит опять начинать с нуля
Жизнь каждый раз начинать с нуля.

Гольфстрим

Только тысячи верст от земли до земли
Вольный ветер и звезды мерцают вдали
И седые барханы стонут нагоняя страх
Ночь поёт переливом на всех голосах

В своих безднах великие тайны хранит
Он пугает и тянет к себе как магнит
Могучим и буйным теченьем океанских вод
Свои жертвы опять в неизвестность несёт

Потревожил рассвет бесконечную гладь
Одинокую лодку уже не догнать
Но в холодном потоке подхватит теплою рекой
Он поможет найти среди сотен дорогу домой
Припев:
Ночи без сна видит луна,
И не со мной мои мысли
Не перестал верить в себя
Так же как и я
Гордый орел, рвущийся вверх
В поисках жизни
И не уйти нам от беды
Если бы не ты
Знаю, теперь я не один
Вкус этой жизни
Чувствую я только сейчас
Как в последний раз

Ты сводишь с ума

Ты сводишь с ума
Это так просто одним только взглядом ты сводишь с ума
Ты знаешь сама
Каждый день рядом, но снова и снова ты сводишь с ума

Весна унесет следы снега
А лето остатки воды,
Но с кем бы и где бы я не был
В моей голове только ты, только ты

Напомнишь мне опять этот блюз
Сыграешь мне опять этот джаз
Как много мне хотелось тебе сказать
Но это не для нас

Ты знаешь секрет
Как приковать к себе взгляды, украдкой смотрящие в след,
Но ты так вольна, и холодна
Что сегодня и завтра ты встретишь одна

Подальше уехать, забыться
О прожитом не вспоминать,
Но ночью твой взгляд снова снится
Зачем же такой неприступный опять...

Напомнив мне опять этот блюз
Играя мне опять этот джаз
Как много мне хотелось тебе сказать
Но это не для нас

Художник

Взяв простой карандаш,
Я нарисую день.
Ты идешь по траве,
Рядом подруга-тень.

Если хочешь, нарисую,
Как в твоих глазах
Отражен осенний лес.

Хочешь, я сочиню
В этом лесу ручей.
Рядом будет стоять
Дом, что пока ничей.

В нем серебряные струны
В тишине звучат
Вечной музыкой небес.

Закрепи на стене
Этот рисунок мой.
Снова выпадет снег
Очередной зимой.

И однажды я увижу,
Как твои следы
В дом, что за ручьем, ведут.

Только мой карандаш,
Видно, не так уж прост –
Может он рисовать
Сказочным светом звезд.

И этой яркой нити,
Словно по мосту
Снова я к тебе приду.

До свидания!

Дарить вам свет незримым тоненьким лучом,
Ненужной маленькой тринадцатой струной;
Просвета нет, и снег здесь вовсе ни при чем,
Мы просто скоро возвращаемся домой.
Я - в свой, вы - в свой город.
До свиданья! Будет все у вас хорошо...

Дарю вам свет, и мчатся кони, чтоб успеть,
Густые гривы застилают им глаза.
Нам столько лет, нам столько песен надо спеть,
Нам столько сказок надо рассказать.
Крик в крик, боль в даль, в голос...
До свиданья, будет все у вас хорошо.
Счастья вам, мира в дом, в колос...
До свиданья! Будет все у вас хорошо.

Про счастье
Зоя Ященко

Снег на крыше – глазурным пряником,
Солнце катится над заборами,
А по окнам – стихи печальные
Неразгаданными узорами.

Снегопад к утру успокоился,
Устелил подоконник ватою.
И сияет дорога дальняя,
Вся раскатанная снегокатами.

Не поехать ли нам за счастием?
Вдруг оно за опушкой прячется?
В белом тереме, в красных валенках,
Улыбается, отворачивается.

Наберем по охапке хворосту –
Не одни такие на свете мы –
Будем жечь костры поднебесные,
Чтобы счастие нас приметило.

А приметит – так не оглянемся,
Бросим нажитое, осмелимся,
В красных валенках в белом тереме
Мы в перинах взбитых поселимся.

А как счастливы станем – месяца
Не пройдет, как вздохнем нечаянно,
Затоскуем по дальней горнице,
Где по окнам стихи печальные.

Куда с тобой мы собрались
в такой не ранний час?
Такси зеленый огонек
зажегся и погас.

Смотри, как зелен этот мир,
как зелены моря!
Отпразднуем же этот цвет
в начале сентября.

Еще так зелена лоза,
так зелен виноград.
Да будет нам зеленый цвет
наградой из наград.

И в чарке зелено вино,
и зелены глаза,
и в них качается уже
зеленая гроза.

И вот мы слышим этот звук,
мгновенье погодя —
зеленый звон, зеленый шум
осеннего дождя.

И пахнет прелою листвой,
и легкая, как дым,
парит зеленая звезда
над лесом золотым.

…Я тебе не помешаю,
Просто рядом постою.
Погляжу, как дом ветшает,
Пряча молодость мою.

Не войти ли? – дверь открыта…
…Слышно как скребётся мышь…
Сыплет звёздочки сквозь сито
Время. Ты так сладко спишь…

…А теперь уйду, с поклоном…
Распиликался сверчок…
Спи у края, я не трону,
Я неправильный волчок.

В Венском замке девушки танцуют,
смерть рыдает на плече цыгана,
в черной роще семь голубок белых
дышат мглою ночи и тумана.
И горит осколок бледно-рыжий,
как вино, в музейной темной раме.

Ай-ай-ай! Возьми же
этот вальс со сжатыми губами.

Я люблю тебя, люблю безумно,
с книгой мертвой и с улыбкой грустной,
в башне ожиданья темно-синей
и в пещере смутных, душных лилий,
на постели моря, в лунной нише,
на балу, что снится черепахе.

Ай-ай-ай! Возьми же
этот вальс в смирительной рубахе!

Зеркала слепые в старой Вене
в дочки-матери с тобой играют.
Лица юных женихов синеют,
и рояля звуки умирают.
Распевают нищие на крышах,
и рассвет алмазы в сумку прячет.

Ай-ай-ай! Возьми же
этот вальс от слез твоих горячий.

Я люблю тебя, люблю, теряясь
в темном гроте, где играют дети,
в снах твоих венгерских растворяясь,
в шелесте теней и в зыбком свете.
На чело твое гляжу и вижу
лилий снег и рун овечьих реки.

Ай-ай-ай! Возьми же
этот вальс "Люблю тебя навеки".

В старой Вене я с тобой танцую,
в маске и венке речного бога,
и кружат в водовороте струи,
омутом кончается дорога.
В поступи твоей скользяще-зыбкой,
в темных волнах царственного шага
я зарою жизнь мою и скрипку,
уходя из мира, как бродяга.

Не боли, не боли, – твержу я, – ну не боли,
не боли у кота, собаки и у лисицы,
не боли у неба, у солнца, у всей земли,
не боли у цветка, у дерева и у птицы,
не боли, прошу!.. дай поглажу, прижмусь щекой,
не боли совсем, навсегда и на этот вечер,
не боли с рассветом и ночью, когда покой,
не боли, пройди… ну ты чувствуешь, стало легче.

Не боли, не надо!.. шепчу невпопад слова,
отгоняю, дую, придумываю простое,
хочешь с неба облако? вот тебе целых два,
положи под голову нежное, кружевное,
<…>
Прилетают бабочки белые феврали,
ну а жёлтые бабочки с веток летят к нам в руки,
уплывают дома – огромные корабли,
покидая свои дворы и задраив люки,
и плывут за волной куда-то на край земли –
отражением наших снов и простых мелодий…
Не болит, ну правда, почти уже не болит,
всё проходит, скажи, ну правда же, всё проходит.

Белое поле, дальний огонёк,
Тихо кружится мягкий снежок.
За пригорком роща,
А за ней овраг.
Всё могло быть проще,
Да вышло не так.

Серая кобылка тащится едва.
Путник-то всё шепчет чёрствые слова.
Может быть, он бредит.
Ему невдомёк,
Куда же он едет…
…Всё дальше огонёк…

Скоро стемнеет… А путнику плевать.
Ему лишь бы ехать, да чтобы не молчать.
Слово на морозе –
Лёгонький парок.
Всё скрипят полозья,
Всё дальше огонёк…

Едет вдоль рощи, обогнул овраг,
Едва не свалился, да вышло не так.
Путник вскинул очи…
Кто ж его зажёг?
Впереди средь ночи
Тихий огонёк.

В предместье тишина. Накрапывает дождик.
И воздух чуть горчит от тёплых мостовых.
А улица не та. Дома здесь не похожи,
На те, что мог застать, какими помнил их.

Здесь надо объяснить, точнее – объясниться.
Но слишком много слов придётся говорить.
А главное лишь в том, что улица мне снится
Такой, какой была, когда я мог в ней жить.

Мне снится поворот с некрашеным забором,
И яблоки висят янтарные, когда
Скрываясь за холмом, уходит солнце в город,
Чтоб утром не спеша вернуться к нам сюда.

Мне снится шум воды из старенькой колонки,
Мне слышатся шаги больших усталых ног.
Я смутно узнаю глаза смешной девчонки,
А наяву её узнать бы я не смог…

Я с поезда, чужак, транзитный гость предместий.
Я в город. По делам. Зачем я тут стою?
И дело ведь всё в том, что в старом этом месте
Я не был никогда, и вот не узнаю.

Прокатила нас зима с ветерком
От ноябрьской чехарды да в апрель,
И оставила сидеть вечерком
В старом доме. Тихо слушать капель.

Снегопадов нам хватило и мглы,
И морозы ускоряли наш шаг.
А теперь сидим, считаем углы,
Вспоминаем нас самих, бедолаг.

Дрогнет в лампе керосиновый свет,
Или мышь на чердаке зашуршит,
Подступает то, чего уже нет,
Чтобы горло нам сдавить, задушить.

Сколько раз я от тебя уходил,
Сколько раз ты убегала в слезах,
А теперь уже ни страхов, ни сил.
Свет погаснет, так и будем впотьмах.

В чаше горькой мы не видели дна.
И кругом лишь смерть и грязь, смерть и грязь...
Знали б мы, что нас не тронет война,
Не боялись б друг без друга пропасть.

Хорошо уехать в Таллин,
Что уже снежком завален
И уже зимой застелен,
и увидеть Элен с Яном,
Да, увидеть Яна с Элен.

Мне ведь многого не надо,
Мой приезд почти бесцелен
Побродить по ресторанам,
Постоять под снегопадом
И увидеть Яна с Элен,
Да увидеть Элен с Яном.

И прислушаться к метелям,
Что шуруют о фрамугу,
И увидеть Ян и Элен,
Да увидеть - Ян и Элен.
Улыбаются друг другу.

А однажды утром рано
Вновь отъехать от перрона
Прямо в сторону бурана,
Где уже не будет Элен,
Где уже не будет Яна.
Да, ни Элен и ни Яна…

Момбачо
1 к. Зачем ты счастливый такой,
Ну неужели не о чем грустить?
Давай на пустой мостовой
Немного плакать и немного пить.

Припев. Где-то на горе Момбачо
Пустили сказочный трамвай,
И всех, кто лучше и богаче,
В нем отправляют прямо в рай,
И снилось мне, что после горя и тревог,
На небе ждёт нас облепиховый пирог,
И снилось мне, что
На горе Момбачо
Ты построил дачу,
Дачу, дачу, да,
чудак.

2.Когда-то мне нравился Босх,
А ты когда-то Брейгеля любил,
А нынче, наверное, Бог,
Смеясь в морщинки, нас благословил.
Припев.

3.Придумай свои города,
В которых можно громко говорить,
На кухне уютно всегда
Творить и плакать, плакать и творить.
Припев.

Лежал камень во Курайской степи,
Чтоб идущий не сбивался с пути,
Чтобы мог пред камнем тем отдохнуть
Всякий, кто держал чрез горы свой путь.
Лежал камень во степи,
Не заметив не пройти.

Слова древние на камне на том
На понятном языке на простом.
Сквозь века о самом главном гласят:
Три дороги есть вперёд, нет назад.
Буквы древние гласят,
Нет теперь пути назад.

А Курайская-то степь широка,
Как закат, как в половодье река.
Ни объехать, ни вокруг обойти!
Только три дороги есть впереди.
Три дороги среди гор
Пересечь степной простор.

Коль налево поворотишь коней,
То увидишь вскоре груду камней.
Сколько их там раскидал камнепад,
Столько смелых не вернулось назад.
Вся дорога из камней,
Было многое на ней…

А направо коль захочешь пойти,
Повстречаешь водопад на пути.
Сколько вод через него пронеслось,
По ушедшим столько пролито слёз.
Им конца и края нет,
Водопаду сотни лет.

Ну а прямо коль поехать не прочь,
То в пути нагонит чёрная ночь.
Сколько вспыхнет звёзд над степью пустой,
Столько павших на дороге на той.
Путь не близок и не прост,
Оттого так много звёзд.

Велика же ты, Курайская степь!
И за жизнь тебя воспеть не успеть.
Что ни шаг, то водопад, камнепад,
А над ними тихо звёзды блестят.
Водопад и камнепад,
А над ними – звездопад…

Лежит камень во Курайской степи,
И пришедший не собьётся с пути…

И снова Аркаим зовет и манит
К своим просторам вечным и лугам
К рассветам и закатам, утренним туманам
Волшебной речке и ночным кострам.

Дух Аркаима распахнет объятья
Гостеприимный щедрый и большой
Прижмет к груди и станет так приятно
Соединится телом и душой.

Земля святая, как родная мама
Окутает и нежностью, и силой.
И сердце с сердцем в унисон стучат и станет
Мечта и жизнь действительно красивой.

Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.

Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.
1956 г.

Места мало, места мало, в этом теле места мало,
В этом теле места мало, места мало
Для души моей прекрасной в этом теле стало тесно
Потому широк душой ой скоро тресну
Припев:
Мне бы друзей своих дождаться и по полной оторваться
Еще разик, еще разик, еще раз
Ведь душа наружу рвется, может больше не придется
Еще разик, еще разик, еще раз
Ой не будем расставаться, будем жизнью наслаждаться
Еще разик, еще разик, еще раз

Мало денег, денег мало не шуршат в моем кармане
Иль не любят, иль не знают адрес мой
В моей жизни постоянно ощущаю их влияние
Маны, маны маны---это демоны
Припев:
Мне бы Рокфеллером родиться, все б могло тогда случиться
И имел что захотел, о чем мечтал.
Не расстался бы я с деньгами, ну подумайте вы сами
Шику дал бы , но боюсь уже не дам
С ними трудно расставаться, Но если будет продолжаться
Этот кризис и в любви сума сойду

Места мало, места мало, так любовью измотало
Я развелся и свободой наслаждаюсь
Можно влево, можно вправо, можно с Тоней, можно с Клавой
Не нудит никто, никто и не пристанет
Я свободен их не видно — это грустно и обидно
Напрягаюсь подозрительно и странно.
Но грустить мне не пристало, видел в жизни я немало
Что имею, то имею, то мое
Пр
Мне б подруг своих дождаться. Вот тогда я рад стараться
Вот бы чудно вот бы ладно, вот бы славно
Ой не будем расставаться будем жизнь наслаждаться
Еще разик, еще разик, еще раз
Мне б подруг своих дождаться и по полной оторваться
Еще разик

Поменял я свой струг на весёлый трактир
Пригласил всех подруг, да устроил пир
Поменял я тромбон на воздушный шар,
Полетел за кордон, за седой Гибралтар.

Эй, хей, хей… Эй, хей, хей…
Эй, хей, хей… Эй, хей, хей…

Погасил я закат, в небо кинул луну.
Плыл в ночи наугад, да пошёл ко дну.
Поиграл я в любовь и завёл дочерей,
Перелил в вену кровь – стал на друга сильней.

Подписал я декрет о разделе границ,
Плюнул я на запрет – отпустил в небо птиц.
Поливал я росток – отправлялся в поход,
Поезд шёл на восток, веселился народ.

Приносил я цветы на забытый погост,
Почернели кресты и трава в полный рост.
Перестроил я дом, шубу справил жене,
Покатился как ком… и погиб на войне…

Может мне не веришь ты,
Может веришь ты,
Знаю, на Луне живут
Лунные коты.
Словно птицы стаями
Там они летают
И ночами лунные песни распевают.

Припев: Ах, Луна!
Ах, Луна - красавица!
Ах, Луна!
И земным котам она
Тоже очень нравится.
Ах, Луна!

У кота у моего
Есть одна мечта-
Хочет в гости пригласить
Лунного кота.
И в укромном уголке,
Чтобы не стесняться,
У него уроки брать
Пения и танца.

Припев.

Только вот не знает он,
И не знаешь ты,
Чем они питаются
Лунные коты.
Может лимонад они
По утрам лакают
И из лунной пыли им
Кашу мамы варят.

Молодость, успех, жизнь- все уходит. Все так быстротечно! Что остается после нас?

Облетает одуванчик нежной флоры, синих крон.
Бросьте денежку в фонтанчик, чтоб вернуться в тишь времен.
Видно, поровну на свете светлых дней и черных дней.
Бросьте денежку на ветер, пусть отдаст, кому нужней.

Речь чужая, рать святая. Круто вьется жизнь-спираль.
Одуванчик облетает - вот в чем главная печаль.
Словно в грязь и бездорожье с пышной ветки наверху
Облетает нежность Божья лепесточек к лепестку.

Кто-то вздрогнет, кто-то встретит... бросьте с болью пополам
Слово доброе на ветер.
Вдруг оно вернется к вам...

Ночь опустилась на стены замка, погасли в окнах огни
Лишь мерцает один огонек у западной стены.
Мерцай огонек, надежда гори. В устах трепещут слова.
Приду я к тебе, любимая жди. Снова, снова и снова.

Высоки стены, да ночь темна, пусть стража ходит кругом.
Но светит в ночи мне твой огонек - он будет моим маяком.
Мерцай огонек, надежда гори. В устах трепещут слова.
Приду я к тебе, любимая жди. Снова, снова и снова.

Со мною Бог и ангел хранит. Мой путь освящает любовь.
Наступит день — исчерпав срок и мы увидимся вновь.
Мерцай огонек, надежда гори. В устах трепещут слова.
Приду я к тебе, любимая жди. Снова, снова и снова.

После дождичка небеса просторны,
Голубей вода, зеленее медь.
В городском саду флейты да валторны.
Капельмейстеру хочется взлететь.

Ах, как помнятся прежние оркестры,
Не военные, а из мирных лет.
Расплескалася в улочках окрестных
Та мелодия – а поющих нет.

С нами женщины – все они красивы –
И черемуха – вся она в цвету.
Может, жребий нам выпадет счастливый:
Снова встретимся в городском саду.

Но из прошлого, из былой печали,
Как ни сетую, как там ни молю,
Проливается черными ручьями
Эта музыка прямо в кровь мою.

Утро. Cолнце показалось, розовеют облака
Ну а я сижу в застенке связанный к руке рука
Вот заржала кобылица из-за озерка
Резануло прямо в сердце жгучая тоска
Эх освободить бы руки да взнуздать коня
Только нет гнедого больше забрала война

Дом родимый так далече, дай бог увидать
Мне родимую сторонку да отца и мать
Мне бы с братьями обняться, чарку осушить
Чтобы было все, как прежде, чтобы просто жить
Смех девичий слышен в поле, а предо мной стена
Мне бы песнь жены услышать, да забрала война

Ты душа моя Россия, вольна сторона
Эх отца и мать да братьев забрала война
Мне бы в баньке после смерти тело грешное обмыть
Ведь негоже к тебе, Боже неумытому входить
Вот зашли ко мне в застенок стали подымать
Всех убили, все забрали да душу не забрать

Я — зеркало.
Я — ночь.
Когда она во мне
Я сею темноту.
Я — зеркало.
Я — день.
Селится день во мне,
Я сею теплоту.
Я - зеркало,
Двойник,
Я - ваше удивление.
Прекрасный
И немой,
Уродина и смех.
И я живу давно
Двойною жизнью странной.
Реальный и живой
Горячий, белый снег.

Я живy как живy,
Я пою как поется.
Может быть, я б могла
Жить еще как-нибyдь.
У меня твоего
Hичего не остается -
Hи на pyкy надеть,
Hи повесить на гpyдь.

Ты живешь как живешь,
Ты поешь как поется.
Может быть, ты б и мог
Жить еще как-нибyдь.
У тебя моего
Hичего не остается -
Hи на pyкy кольца,
Hи цепочки на гpyдь.

Так поpа бы понять,
Вpемя, вpемя наyчиться,
Из всего выйдет толк,
Из всего бyдет пpок.
Чтоб потом, как песок,
Между пальцев просочиться
Ты еще, погоди,
Соберется между строк

Я помню ночь на склоне ноября.
Туман и дождь. При свете фонаря
Ваш нежный лик — сомнительный и странный,
По-диккенсовски — тусклый и туманный,
Знобящий грудь, как зимние моря…
— Ваш нежный лик при свете фонаря.

И ветер дул, и лестница вилась…
От Ваших губ не отрывая глаз,
Полусмеясь, свивая пальцы в узел,
Стояла я, как маленькая Муза,
Невинная — как самый поздний час…
И ветер дул и лестница вилась.

А на меня из-под усталых вежд
Струился сонм сомнительных надежд.
— Затронув губы, взор змеился мимо… —
Так серафим, томимый и хранимый
Таинственною святостью одежд,
Прельщает Мир — из-под усталых вежд.

Сегодня снова диккенсова ночь.
И тоже дождь, и так же не помочь
Ни мне, ни Вам, — и так же хлещут трубы,
И лестница летит… И те же губы…
И тот же шаг, уже спешащий прочь —
Туда — куда-то — в диккенсову ночь.

1918 г.

Я себя слушаю, слушаю, слушаю...
Может быть совесть, а может быть сущее.
Можешь смеяться, а можешь послушать,
Но не в обиду-не слышать вам души

пр
Чайка хмельная-усталое тело.
Бег иноходца в святые пределы.
Как же проникнуть туда и обратно?
Чтобы добиться и чтобы не спиться.

Сплю я, мне снится-я сам разделяюсь,
Я наполняюсь, я удивляюсь!
Чувства реальные и даже регалии.
Много ли, мало ли веры мне дали?

Пр
Вера в прекрасное - есть доброта.
А простота - от ума, для ума.
Меры жестокости нет и не будет,
Так же как совести, также, как тупости.

Что эта мера, чьи это дети?
В чьем измерении? Вы мне ответите?
Коль не отыщите, то не трудитесь.
Лучше поститесь или проснитесь.

Пр
Веками нанизаны жизни жестокость,
Пылкость и колкость, яркость и зоркость...
Чьи же в ночи видят лучше глаза?
Зрячего спящего или врача?

Или слепого идущего морем?
Меряем молим, меряем молим.
Что есть суждение и что есть порочность?
Чем испытать их на силу и прочность?

Пр
Чем на химеры и чем же на лживость?
Чем на правдивость и чем на любовь?
Перевернем все и вот уже вновь,
Правде - суждение, порочности — душу.
Море — на сушу и слышать и слушать

Я себя слушаю. Эхо ветров
Душу разносит на сто островов.
Лучше на сто или лучше едино?
Пуст - не изъедено, будет ценимо.

Изначально теченье в прозрачной, прозрачной реке
И её преломленье на белом, на белом песке
Ведь в течении времени все, все времена
Ведь стремлении к жизни пробилась река

Словно странник плыву я, плыву я, плыву всё по ней
Среди скал пробираясь нависших над речкой ветвей
На крутом берегу возле самого неба стоит
Моей жизни обитель стоит, древний скит

Между скитом и светлой и светлой и светлой рекой
Жизни круг мне означен вселенской, вселенской рукой
Среди зла и разлук и тревог и тревог и потерь
Обретаю я новую книгу о жизни своей

Так страница к странице за годом, как будто бы год
В бесконечности знаков все время, всё время течет
Взгляд скользит затуманился взгляд, взгляд молодой
И страницу держу я дрожащей рукой

Книга жизни прочитана древний, древний старик
Опустился на землю, улёгся и сник
Только лодка его всё несёт, всё несёт средь века
Нескончаема жизни и смерти рожденья река

Изначально теченье в прозрачной, прозрачной реке
И её преломленье на белом, на белом песке
Ведь в течении времени все, все времена
Ведь стремлении к жизни пробилась река

Изначально теченье в прозрачной, прозрачной реке
И её преломленье на белом, на белом песке
Ведь в течении времени все, все времена
Ведь стремлении к жизни пробилась река