Интернет-конкурс, сезон 2022

Не копи печали, не держи на сердце зла,
Нам не обещали, что печаль всегда светла.
Нам не говорили, что запретны облака,
Но предупредили, что дорога не легка

Кто-то верит в чудеса,
Кто-то в милые глаза,
Кто-то ни во что не верит -
Им труднее раза в два.

Слушай свежий ветер, на закате - птичий крик,
Чудаки и дети узнают такой язык.
Не удержишь сердце в четырех стенах груди -
Может разболеться, и тогда куда идти?

Кто-то носит пыль в горсти,
Кто-то хочет мир спасти,
Кто-то ничего не хочет -
Им труднее раза в три.

Но глаза потупив на носки своих сапог,
Никогда не ступишь на распутье трех дорог,
По тропинке млечной никуда не попадешь,
Не умрешь конечно, впрочем и не поживешь!

Кто-то любит петь не в лад,
Кто-то всем на свете - брат,
Кто-то никого не любит -
Им труднее во сто крат.

Для кого-то ты забыт,
Кто-то образ твой хранит,
Кто Боженьке на ухо
Твое имя говорит...

Так бывает утром, когда чуть угрюмо
Небо в окна бросит серый взгляд.
И скребется кошка в подвале-трюме,
И на верхней палубе соседи галдят.

Занавесок брамсель - на гардин грот-штаг,
Вот бы с ветром им апрельским слиться!
На бизань антенны поднимаем флаг –
Синий флаг из облака, с белой птицей.

А на фрегате – капитан,
А капитану пятнадцати нету.
Вот пред ним на карте сотни стран,
И стран таких не бывает на свете.

Капитанский мостик завален хламом,
На бушприте нашем парит трико,
Но пять тысяч миль всего до океана,
И фрегат муссоном так легко влеком.

И среди домов пятиэтажных рифов
Наш корабль вздрогнет такелажем штор,
И пройдет эскадра киосков мимо,
И исчезнет где-то на зюйд-весте двор.

Но звенит будильник, и так трудно верить
В тот корабль, которым так давно живу.
И каждый день с него я схожу на берег,
Но однажды всё-таки уплыву!

Мы живем, потому что надежда обращается к памяти.
И обе нам лгут.
Дж. Байрон

Меняю адреса. Как листья, километры
срываю каждый день с дорожных веток. Вновь,
сминая ночь, идёт состав, и ярким светом
очередной перрон царапает окно.

Меняю номера. И со своих экранов
стираю имена, и чьих-то лиц черты.
И в тишине ночной вновь думаю – не прав, но
ты не поделишь жизнь, не проведя черты.

И слепо дни свои леплю я, как из глины,
из тщетности надежд и нудности простуд.
Но глина так грязна, а память так брезглива,
и передышкой мне – стоянка в пять минут,

где чей-то силуэт в бумажный сумрак вклеен,
и двери там стучат, как счетчики разлук.
Вагон качнется – всё, и я в купейном плене
беспомощно прильну к холодному стеклу.

В нем отраженный я бегу, хоть и недвижим.
И сосны сквозь меня бегут, хоть и стоят.
Пусть то, к чему стремлюсь, становится всё ближе,
то, от чего спешу, не движется назад…

Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.

И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.

И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
— словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.

Ближе к полуночи вдруг постучится в дверь незваный гость.
Там, на пороге, стоит ваше прошлое: то, что сбылось.
Платье всё то же, косы всё те же, и боты велики.
Глянет с улыбкой немного смущённой, коснётся руки
И скажет:
Ну, вот и я.
Звали меня?
Помните, как
Звали меня?
Я – ваше прошлое.

В вашем кармане уже много лет лежит тот платок с узелком.
Вы завязали его, чтобы вспомнить – забыли, о ком.
Всё, что в пути обронили, исчезло, всё ушло, как под лёд.
Девочка в ботах несёт в узелке это, но вам не вернёт,
А скажет:
Ну, вот и я.
Звали меня?
Помните, как
Звали меня?
Я – ваше прошлое.

Кроны всё выше, а травы всё ниже, в одуванчиках сквер.
Красный трамвайчик бежит до конечной, звонкий, как пионер.
Ах, как душа замирает, больно сжавшись на вираже.
Жаль, но вожатых, что вас возили, нету в живых уже.
Ну, вот и я.
Звали меня?
Вы и тогда
Знали меня:
Я – ваше прошлое.

Вишни не вырастут на осинах, из моха не вырастет лес.
Всё, что не допито и не съедено, надо допить и съесть.
Горький миндаль, виноград медовый и тысячу прочих яств –
Девочка в платьице, девочка с косами всё к столу подаст.
И скажет:
Ну, вот и я.
Звали меня?
Помните, как
Звали меня?
Я – ваше прошлое.

Что же, стелите постель, ложитесь к стене и гасите свет.
Ночью придут сюда те, кого знали вы, кого уже нет.
Вы назовёте по имени каждого, вспомнив их имена…
Проснётесь рано. А рядом, свернувшись клубочком, лежит она
И шепчет:
Ну, вот и я.
Звали меня?
Вы же всегда
Знали меня:
Я – ваше прошлое.

След самолета над городом –
Свежих белее белил.
Собою он небо огромное
Напополам разделил.
Солнца апрельского свет сиял,
Я щурил на солнце глаза,
И вспоминал – было в детстве я
Так же смотрел в небеса.

Утром на поле не кошенном,
Там, где бегут волны трав,
В небо глядел я восторженно,
Голову кверху задрав.
Казалось, что жизнь бесконечная,
Как надо мной высота.
И есть в ней одна только вечная -
О небе и крыльях - мечта.

Вот под колесами взлетная,
Вот под крылом – целый свет.
Ветер с собою возьмет меня,
Выпьет по каплям мой след.
Грезы, как след тот, растаяли:
Вместо точки отрыва - порог.
И вместо полета над стаями –
Только ухабы дорог.

Крутятся дни – крылья мельницы,
Сколько забыто уже…
Но то утро далекое теплится
Памятью светлой в душе.
Так посреди шумной улицы
Понял я, замерев на бегу:
Жизнь – это то, что не сбудется,
И то, что забыть не смогу.

По теории вероятностей
Нам не встретиться никогда.
Так огромна земля и вряд ли с ней
Хоть однажды сведет судьба.
По теории вероятностей
В подпространстве моего бытия
Появленье ее можно отнести
К невозможным событиям.

По теории вероятностей
Нам прожить наши жизни врозь,
И забот, и семейных радостей
Протащив за собою воз.
По теории, только грезами
Будут встречи наши тет-а-тет.
Но даю сто процентов – ее забыть
Не получится много лет.

Все расчеты верны до тысячных,
Исключения все не в счет.
Постулаты на камне высечены –
Так чего же я жду еще?
Ведь научно обосновано,
Что ее нет в судьбе моей.
Отчего же снова и снова я
Вспоминаю о ней?
Все надеюсь, и в сердце оттепель
Не потому ли, что равна нулю
Вероятность того, что её теперь
Больше я не люблю.

Жизнь стала похожа на дешевую книгу:
чем ближе к финалу – тем банальней сюжет.
Я думал когда-то, что с годами постигну,
в чем замысел автора… Только вижу, что нет.
И дни разбегутся тараканами в щели,
ни важных событий, ни серьезных вещей, лишь
еще одна ночь как сигарета потухнет
утром на кухне.

От песен остались только строчек осколки,
А память - хард-диск для лиц чужих и имен.
Рассыпались ноты – всё без толку, без толку,
и время уходит, только дело не в нём.
Опять юбилеи, пьем вино и болеем,
цепляем за ветки мысли в голых аллеях.
Под грузом словесным не подняться вверх ветру
и на сантиметр.

За пазухой грею хоть немного надежды:
без нее-то уж точно мне никак не прожить.
И то в черном фраке, а то в белых одеждах,
то спасаю кого-то, то бегу одолжить.
Круги на воде лишь, да круги под глазами,
и верю всё реже я, в то, что над нами,
где облака превращаются в стылую взвесь,
хоть кто-нибудь есть.

Краски ультрафиолета,
От заката до рассвета.
Это - просто лето.
В брызгах парапет дощатый.
Смех девчонки конопатой.
В море - две монеты.
Хор цикад неугомонных,
Купол звёзд ночей бессонных,
Первое признание.
Тёплый привкус губ солёных,
Целый мир для двух влюблённых,
Счастья очертание.

Дробью дождик виновато,
Грома дальние раскаты.
Это - просто осень.
Строчки писем запоздалых,
Ожидания на вокзалах,
Позабыты вовсе.
Талисмана половина,
Сладкий аромат жасмина.
Не сбылась примета.
В брызгах парапет дощатый,
Смех девчонки конопатой,
Где-то, где-то, где-то.

В уютном кафе привокзальном
Люблю провожать поезда,
Они в неизвестные дали
Уносят меня иногда.

Я с ними частенько бываю
В Москве, Ленинграде, Крыму,
Давно побывать там мечтаю,
Билета никак не возьму.

Чаёк в подстаканнике сладкий,
Заботливый сверх-проводник,
Сырая простынка без складки.
Купейный народ разнолик.

Лежу я на полочке верхней.
В окошке мелькает пейзаж.
В уютном кафе привокзальном
Становится явью мираж.

Припев.

Скорый поезд мимо мчится, я за столиком в кафе.
Скорый поезд мимо мчится, я немного под шафе.
Скорый поезд не догонишь, я за столиком сижу.
Скорый поезд мимо мчится, его взглядом провожу.

Осень для поэта — благодать,
Щедро вдохновение подарит.
Только бы момент не прозевать,
Чтобы сочинить стихи с ней в паре.

Уловить шуршание листвы,
Шорох ветра в кронах поредевших,
Шепот чуть увянувшей травы,
Журавлиный плач, с небес слетевший,

Ливня раззадоренного стон,
Шум дождя весёлого, грибного,
Птичьи голоса со всех сторон,
В миг явленья солнышка родного.

Тонкий слух уловит красоту
В хоре, где солистов очень много,
И стихи родятся на лету,
Если слушатель - поэт от Бога.

Кто последний граждане? Или здесь по вызову?
Нет, спасибо дедушка, я лучше подожду,
У меня по возрасту есть проблемы с визою,
А порядок нарушать мне как-то не к лицу.

На раздаче ангелы суетятся вежливо,
А у кассы чёрт с метлой во весь рост стоит,
На грехи ссылается и каждому насмешливо,
Что-то про горячую баню говорит.

Кто-то разрыдается, кто-то возмущается,
Вон делец богатенький, денег чемодан,
Сам себя за ангела выставить пытается,
А чёрта удивлённого скотиной обозвал.

Бывшие мошенники, убийцы и насильники,
В жизни избежавшие горя и суда,
После всех формальностей возьмутся за напильники,
Чтобы душу отскоблить от смрада и греха.

Жизнь не удовольствие, смерть не наказание,
На границе между ними паспорт ни к чему,
Кто-то там расплатится болью и страданием,
А кто-то в дар получит лучшую судьбу.

У судьбы свои порядки,
Жизнь идёт по разнарядке
В путь!
Каждый за себя и как-нибудь.
Расстоянье не известно,
Всем, конечно, интересно,
Но
По большому счёту всё равно.

Кто-то едет на машине,
Кто-то движется пешком,
Ну а я завяз в трясине,
В грязь лицом.
Зацепившись за коряги,
Что есть мочи я гребу,
Чертыхаясь в полумраке на судьбу.

А вокруг проходят люди,
Смотрят на меня, как судьи,
Что ж,
На удачника я не похож.
Параллельные дороги,
Одинаковые вроде,
Но
Каждому лишь то, что суждено.

То ли ветер, то ли стужа
Мне бросают в ноги лёд,
И во сне упрямо кружит вороньё.
Мне бы выбраться отсюда,
Да судьбу не обмануть,
Знаки "стоп" стоят повсюду,
Не свернуть.

Предел цивилизации музыка и слова – Перевозкина Софья (14 лет)

1.

Блуждая по берегу Марса
Мёртвой планеты песков,
Люди искали надежду
И нашли морское стекло.
Стекло, стеклодув, цивилизация,
Воды живые из мёртвой речки.
В карманах звякнуло,
Да закатилось поближе к сердечку.

Припев:

Видимо есть предел, они ходят по кругу,
И есть вероятность, что скоро придут к концу.
Одной только верой доказывать ересь глупо,
Но что ещё остаётся напуганному беглецу?

2.

Мороз выжигает посевы,
Они не дождутся пощады.
Они не рождаются в почве,
Чужие пески им не рады.
Под синим небом устающей земли -
Люди когда-то верили в Барсум.
Эпохи ушли, но листы пусты.
Люди роднят его с нынешним Марсом.

Припев.

3.

Да были они родными,
Подавлены, но не убиты.
Сжалилось адское пламя,
Но теперь они лишь паразиты.
Они пережиток прошлого,
Незнавшие мир проотцов.
Да начнётся с простого стекла морского
Пожар в мире лжецов.

Кода:

Видимо есть предел, они ходят по кругу…

Юрий Рязанов «Старый двор»
Старый двор, тихий двор, синева глубинная
В синеве белая стайка голубиная
Там под каждым окном красные рябины
Да стучат в домино в маечках мужчины

У рябиновых стволов ребятня с гитарой
Слышу песню без слов, да мотивчик старый
Притулилась плечом яблонька к сараю
Где-то в детство своё там и я играю

Вот в раскрытом окне мама молодая
Улыбается мне головой качая
Жёлтый примус, давность дней, весь в древесной стружке
Папа варит чёрный клей в старой медной кружке

Старый двор, тихий двор, нам не повстречаться
Мне в высокое окно голубки стучаться
Как хочу я туда память наживая
Где отец мой живой, мама молодая
Где отец молодой, мамочка живая.

Уходящему в горы (посв. Витьке Соколову)

Автор слов: Сергей Данилов

Автор музыки: Александр Гейнц

Уходящему в горы известна дорога на небо
Сквозь мерцающий, тонущий, тающий в сумраке лес.
Наши древние саги походов похожи на небыль,
Но уже хорошо - не на краткий трезвон sms.

Там слова, как слова, там небес синева.
Там ночами заваренный чай не дает нам уснуть.
Там гора, как гора, там река, как река.
Мы вернемся с тобою сюда повторить этот путь.

Уходящему в горы - дороги и доброй погоды.
Что уже не сбылось - отболело, порою саднит.
Именами вершин покоренных отмечены годы,
И не нам их сегодня менять на грядущие дни.

Там дела, как дела: то порог, то скала.
Там ночами в палатке свеча не дает нам уснуть.
Там гора высока, там река глубока.
Мы вернулись с тобою сюда повторить этот путь.

Уходящему в горы мерещатся с детства жар-птицы
Или рыба-луна, что плывет в необъятной дали.
Но уходят года, имена, города и границы,
И вершины - иные в снегу, а иные в пыли.

В небесах высока догорает строка
Дописать, дочитать, домечтать нам порой не успеть.
И уносит река песни, горы, века.
Остальное - неважно. Об этом не стоит и петь.

Зимний чай

Такая долгая зима....
Плетёт узор из белых кружев.
И ветров знойных кутерьма
Нас в белоснежном вальсе кружит.
Хочу кружиться до зари,
И снежной шалью приодеться,
Но рано гаснут фонари,
Что согревали светом сердце.

Такая долгая зима....
Нас ветром гонит к тёплой двери.
По тёмной улице сама
Иду к тебе, в тепло поверив.
Ты предложил мне крепкий чай,
И два покоя не нарушив,
Мы дали повод невзначай
Озябшим отогреться душам.

Такая долгая зима....
Морозной кистью красит лица.
Под снегом греются дома,
Стуча к ним с окна, ветер злится.
Но вновь зажглись те фонари
На старой улице знакомой.
Ты ничего не говори,
Оставь сюжет для песни новой…

Принцы и Золушки
Стихи и музыка Ирины Петренко

Ах, милейшие люди, снимите же маски,-
Ничего невозможного нет.
Станьте снова героями собственной сказки,-
Получите из детства привет!
Кто-то в сказочных снах быть принцессой мечтает,
Наяву размышляя: « А вдруг…»
Говорят только, принцев на всех не хватает,-
Видно, золушек много вокруг.

Ах, милейшие люди, поверьте в свой праздник,
И в любовь, что согреет в пути.
Только кружит сомнения ветер-проказник,
Заставляя назад отойти.
Пусть досадные мысли пришли ниоткуда,
Растворяя надежду, как лёд.
Если где-нибудь золушка ждёт своё чудо,
То оно, непременно, придёт.

Ах, милейшие люди, шутите, как дети,
Чтоб не колко, а только смешно,
Чтоб легко и открыто бежать по планете,
Как в старинном счастливом кино.
На вопросы простые ребёнок ответит,
Не прося на раздумье минут:
Настоящие принцы бывают на свете,
Только там, где их золушки ждут.

Зачем нужны музы и кто их создал?
Зачем человеку мечтать?
Зачем нужны музы, ведь проще когда
Не надо искать и страдать.

Зачем нужны музы, кто даст мне ответ?
Зачем на земле столько лет,
В погоне за счастьем художник, поэт,
Встречают закат и рассвет?

Их споры о вечном, о силе любви,
О тайнах, земных, бытия.
Их споры рождают порывы твои,
От взмаха ночного крыла.

Но вот встанут рядом художник, поэт,
Скалой нерушимой для зла.
Их правда приносит надежду и свет,
Их правда - стремленье творца.

Девочка глядит из окошка —
За окошком едет рыцарь на кошке.
Или, может быть, на медведе...
Непонятно — куда он едет?

Может, хочет спеть серенаду
О любви с каштановым взглядом
И кудрями спелого лета?
Рыцари — такие поэты...

Если даже ловят дракона,
Говорят с ним о красе небосклона,
И загадывают гаду загадки,
И играют, простодушные, в прятки.
А потом они дерутся, недолго.
У драконов велико чувство долга.
И кончается весь бой — отпираньем
Душ, и дружбой, и взаимным братаньем.

...Смотрит девочка в окно на балконе, —
Едет рыцарь на крылатом драконе.
Тихо плачет позабытая кошка.
Всё красиво...
только грустно...
немножко...

Когда опустятся руки,
Когда с родными в разлуке,
Я закрываю глаза
И представляю восход
В морях цветущего детства,
Где так легко отогреться,
Там где мне каждый из дней
Готовил новый поход.

И пусть играет гитара
Мотив далёкий и старый,
Я говорю лишь вперёд,
Куда так манят мечты.
Поёт задорно гитара
Мотив заученный старый,
Я вновь шагаю вперёд,
Ведь там мои корабли.

Когда нет сил и сломаться
Готов твой парус и сдаться,
От встречи с ветром судьбы
Ты уходить не спеши.
Мотив раздольного детства
Поможет встать и согреться,
Ты посмотри лишь туда,
Где ждут тебя корабли.

И пусть играет гитара
Мотив далёкий и старый,
Я говорю лишь вперёд,
Куда так манят мечты.
Поёт задорно гитара
Мотив заученный старый,
Я вновь шагаю вперёд,
Ведь там мои корабли.

Я улыбаться перестала.
Морозный ветер губы студит.
Одной надеждой меньше стало.
Одною песней больше будет.

Отодвинув мечты и устав от идей,
Жду зимы, как другие не ждут.
Помнишь, ты обещал, что не будет дождей?
А они всё идут и идут…
Удивлённо смотрю из квартирных окон —
Я во сне или всё ж наяву?
Помнишь, ты говорил, что вся жизнь — это сон?
Я проснулась, и странно, живу…
А назавтра опять мне играть свою роль,
И смеяться опять невпопад.
Помнишь, ты говорил, что любовь — это боль?!
Ты ошибся, любовь — это ад!

Это не просто дорога,
Это не просто скамейка.
Сердцу так дорога, дорога
Каждая в доме ступенька.
Каждая в поле береза,
Сливы в саду и смородина
Это не просто, это не просто
Это мой дом! Моя Родина.

Родина! Родина. в сердце навсегда
Родина как мама, в жизни лишь одна

Здесь я на свет появилась,
Здесь я впервые смеялась.
С мамой за ручку ходить научилась,
Глядя на звезды мечтала.
Нету на свете дороже,
Нету на свете прекрасней.
Только одно слово может
Выразить все это сразу

Родина! Родина. в сердце навсегда
Родина как мама, в жизни лишь одна
Родина как мама... в жизни лишь одна

Как захожу в свой старый двор, в котором рос..
Ах, сколько судеб, сколько жизней знает он.
И у меня к тебе , Мой Друг, один вопрос
А помнишь ты горбушку хлеба с чесноком...
Шпаны счастливее не видел этот дом
Я говорю об этом вам как на духу
Когда ее мы натирали чесноком
И было все у нас,Мой Друг, по-чесноку.

По десять раз были залатаны штаны
И вечерами нас разыскивала мать
А мы с тобой,как в марте драные коты
Кричали, Светку вызывая погулять.
Мы нашей дружбе отдавались целиком
И нагонявшись голубей по чердаку
Горбушку хлеба натирали чесноком
И было все у нас,Мой Друг, по-чесноку.

А как на "Тракторном" держали кулаки
О том от куда мы не врали никогда
Бодягой Светка нам снимала синяки
А мы терпели молча,Друг Мой ..... ерунда!
Бобинный вечером играл магнитофон
Цвела сирень, бидон с пивком стоял в кругу,
А мы горбушку натирали чесноком
И было все у нас,Мой Друг, по-чесноку.

Чуть повзрослев бежали к речке посмотреть
Как Гриня с Азиком тянули перемет
Там от шальной свободы так хотелось петь
Летят года,но это чувство не пройдет.
Уйдя от "скурмачей" с добычей а потом
Под байки кушали стерляжую уху
Горбушку хлеба натирая чесноком
И было все у нас,Мой Друг, по-чесноку.

Прошли года и поменялось все вокруг
И люди тоже изменились в один миг
Им слово "нУжник" заменило слово Друг
А "нУжник" часто превращается в нужнИк.
Но достаю я старый свой фотоальбом
На фотографии весна во всем соку....
А мы горбушку натираем чесноком
И все у нас Мой старый Друг, по-чесноку...

А моя соседка, слева за стеной
По ночам такое вытворяет
Знает же зараза, что я холостой
Даже водка мне не помогает
И я топлю свою тоску, водкой заливая
А там какой-то потаскун ночь её терзает

И она так стонет слева за стеной
Что боюсь я каждый новый ночи
И чтобы не биться в стену головой
Делаю приёмник я погромче
И с ним делю свою тоску, диктору внимая,
Пока какой-то потаскун вновь её терзает.

Вот соседка снизу, Лорка Фомина
Хороша собой лицом и телом
И ко мне с улыбкой и живёт одна
А меня всё тянет к той, что слева
И я топлю свою тоску, водкой заливая
Когда какой-то потаскун вновь её терзает.

А вчера в подъезде, будто невзначай
Ей шепнул, что не могу, что хватит!
Она согласилась выпить со мной чай
И одела розовый халатик..
Мы с ней лежали в темноте будто в кущах Рая
А чай остался на плите..тихо остывая...