Заявки - архив интернет-конкурса

* * *
Всего-то нам недостаёт,
И всё-то мы перебираем,
И ищем-то чего, не знаем,
И мним, всё видеть наперёд.

Нам радость прежняя горька
И день, как стёртая монета,
Мы тихо сетуем, что света
Не достаёт у ночника.

Побег замыслив, ждём вестей,
Свободу обретя, страдаем
И вновь на место водворяем
Себя ударами плетей.

И каждый пишет свою быль,
Тот кистью, тот пером морщинки,
Лежит на письменной машинке
Не потревоженная пыль.

Готовы к ветру паруса,
Вдохнуть бы вихри в автострады,
Но тех домов, где жить бы надо
Позатерялись адреса.

Всего-то нам недостаёт,
И всё-то мы перебираем,
И ищем-то чего, не знаем,
И мним, всё видеть наперёд.

Встреча

А мир лучился, мир сиял,
Плескался свет в ладонях дня,
Июнь пригоршнями бросал
Его на лица и дома,
И пахло скошенной травой,
И тополь, наклоняясь слегка,
Качал зелёной головой
Вдаль провожая облака…

- Привет!
- Привет!
-Ну как дела?
Ты всё бежишь, ты всё спешишь? –
И с губ её летят слова,
Как воробьи с намокших крыш.
А в моём сердце, этот тон,
Как камень, брошенный в горах
Летит лавиной в сотни тонн
Прожитое сметая в прах!...

А мир лучился, мир сиял,
В ладонях дня плескался свет,
Июнь пригоршнями бросал
Его, как россыпи монет,
И пахло скошенной травой,
И тополь, наклоняясь слегка,
Качал зелёной головой
Вдаль провожая облака…

У моей лютни звук иной,
Но в партитуре прошлых лет
Я слышу, как поёт гобой
И вторит в такт ему, кларнет…
Их души жарко обнялись –
Чуть дрогнула в руке рука…
Когда ж ты промелькнула, жизнь?
- Ну, я пошла?
- Пока.
- Пока…

А мир лучился, мир сиял,
В ладонях дня плескался свет,
Июнь пригоршнями бросал
Его, как россыпи монет,
И ослепляло синевой,
А тополь, наклоняясь слегка,
Качал зелёной головой
Вдаль провожая облака…
Вдаль провожая облака…

Диалог на кухне или мир увлечений

- Я с своей повстречалась подругой,
Помнишь Витку, из Сашкиной группы?
Они ехали с дачи с супругой,
Ей на тридцать,
Но выглядит супер,
Они в гости меня затащили –
Не квартира, а чисто музей,
И пока меня чаем поили
Всё смотрела на их колизей…
Да, умеют, ох, умеют, эх, умеют люди жить,
Толь торгуют, толь воруют
Не расскажут ведь ни в жисть!
Как же, Колька нам прожить?
…Буль-буль…
У неё муж – редактор газеты,
Дочь Мария на скрипке играет,
У неё пятьсот рэ в лазарете,
Да он тысячу сто получает,
Подарил ей цепочку крутую…
И ушла я в дождя окоём –
У нас тыща семьсот, вкруговую,
Да на триста бутылок сдаём!
Почему же у той, Ниферти,
Всё – у нас, хоть шаром покати?!

Да, умеют, ох, умеют, эх, умеют люди жить,
У тех папа, у тех лапа,
Как же, Колька нам-то жить?
- Знаешь, Светка, покажем всем шиш,
По пять капель, да двинем в Париж!
…Буль-буль…
. . . .
На Майями дожди и штормит,
Светка спишь? А я двинул в Мадрид! -
…Буль-буль, буль-буль, буль-буль…

Донской вальс

Бьётся в борт озорная волна,
К невысоким пригоркам льнёт небо –
Ах, донская моя сторона
Ковылей, золотого вина,
Вольной крови и теплого хлеба.
На изрытых, крутых берегах,
Веет духом гречишного поля
И пьянящая, сладкая воля
Опочила в орлиных крылах.
Виноградные лозы твои,
Как земные, кручёные вены
Наливаются соком измены,
Шалой радости, лёгкой любви.
А под вечер придут в карагод
Те, кто помнит пожары на Пресне,
В фронтовых галифе – старики,
В городских пиджаках казаки –
Вьются старые, долгие песни:
О земле, где почили полки –
Не взошедший посев белой веры,
И зелёные слёзы Венеры
На щеке у великой реки…
Голубых камышей звукоряд,
Шелестит, как страницами книжки:
Вот сейчас выйдет Мелихов Гришка,
Вспыхнет Лушки приманчивый взгляд…

Бьётся в борт озорная волна,
К невысоким пригоркам льнёт небо –
Ах, донская моя сторона
Ковылей, золотого вина,
Вольной крови и теплого хлеба.

Дорогие друзья и подруги,
и коллеги мои, менестрели,
Отшумели февральские вьюги,
мы опять на сезон постарели.

Молодильные яблочки, где вы,
и волшебные залы Аменти?
Где ты, фрукт соблазнительный, Евы,
Что сильнее проклятий и смерти!

Говорят, чем старей, тем мудрее,
Ну какие из нас филос`офы
Просто память, ночами шалея,
Нам диктует то строчки, то строфы.

Рос под звон я курантов кремлёвских,
Помню слёзы, когда умер Сталин,
Видел, как из апрелей хрущёвских
Золотые сады вырастали.

Словно стену фугасом пробило,
Словно ветром омыло державу,
Время новых умов наступило
Солженицын, Шукшин, Окуджава

Бил наотмашь Высоцкий Володя
По щекам государственных мумий,
И гремя, хохоча, колобродя
Клокотал всенародный Везувий.

Подхватили запев менестрели
Свято веря – Держава проснётся,
Раскачавшись – поднимут качели
Её ввысь голубую, до солнца.

Раскачали, не чуя в экстазе
Своих сил – то мгновение длилось –
Государство качнулось, как ваза –
И на сотню осколков разбилось.

И не сплавить её и не склеить,
Материк превратился в анклавы,
Остаётся молиться и верить,
В собирателей русской державы.

Как прекрасна весна на Донбассе,
Но сегодня цветы, как нарывы,
В жизнь муз`ыкой вошли, в одночасье,
Орудийные залпы и взрывы …

Это кобзы панов радикалов –
Укров – вырывших Черное море,
Это песни еврошакалов,
В русофобском, нацистском задоре.

Заря в окнах пожар погасила,
За балконом гремит канонада,
В моём сердце мир, Бог и Россия
И другого мне, братцы, не надо!

В моём сердце мир, Бог и Россия,
И другого мне, братцы, не надо!

Капитаны

Я помню себя мальчишкой,
Вихрастым и босоногим
Носился в заплатанной майке
С друзьями по пыльным дорогам.
В ручьях заменяли корветы нам спички,
Мы громко смеялись,
Пираты и капитаны
Мы в струях дождя купались…

Всё проходит. Тает лето.
Лето, осень, осень, лето –
Год за годом, молча, входит
В босоногих капитанов
Лёгких спичечных корветов.

И приходит время гонки:
Кто умнее, кто сильнее,
Кто счастливей, кто наглее,
Кто талантливее, злее,
Кто умеет бить и гнуться,
Чей гребок прилажен к вере,
Финиш – если жилы рвутся –
Нет корветов – есть галеры…

День, серебряные искры
бьются в окна электрички,
Новые бегут мальчишки
По ручьям, сопровождая спички
Брошенные в пасть потока…

Ночь

День уходящий отпел на черёмухе дрозд,
И, на работу придя по небесным часам –
Ангелы ночи гвоздями серебряных звёзд
День свой, лиловый, начнут прибивать к небесам.
Ночь! Спорят с светом ночи, фонари.
Ночь! И моя седина не видна.
Ночь! Потаённую дверь, отвори,
Где каждого встречного в губы целует весна…
Где ветер – великий кочевник, космат и упруг,
А волосы девушек пахнут, как море и сад,
Где я, словно ласточка в небе черчу полукруг –
Навеки свободный от власти бетонных громад…

День сероглазый в окошко моё постучал.
Словно пришедшая поздно влюблённая дочь,
- Ветер. Сказала жена, наливая мне чай,
Чашка полна, в ней искрится и плавится ночь…
Ночь – дремлет в норке крота на лугу,
Ночь – в каждой тени таится, как тать,
Ночь – я к тебе по закату бегу,
Чтоб вновь потаённую дверь отыскать в благодать….
Где ветер – великий кочевник, космат и упруг,
А волосы девушек пахнут, как море и сад,
Где я, черной ласточкой в небе черчу полукруг –
Навеки свободный от власти бетонных громад…
И чёрные бездны галактик, как луч и как взгляд
Пронзаю навылет, как толщи времён, Архимед,
И чувствую, как сквозь меня, непорочно зачат,
Струится волна за волной перламутровый свет…

День уходящий отпел на черёмухе дрозд,
И, на работу придя, по небесным часам –
День свой, лиловый, гвоздями серебряных звёзд,
Ангелы ночи начнут прибивать к небесам.
Ночь!
Ночь.
Ночь,
Ночь…

Маленький мальчик рисует на асфальте
Свой маленький домик, свои терема,
Цветные мелки в неуверенных пальчиках
Старательно строят цветные дома.
Что видит – то чертит, рисует, что знает,
О, зодчие, вот он ваш голый король…
А город быстрее его вырастает,
Играя в спектакле заглавную роль.

Ах, роли, нам всем уготованы роли,
Роль умника – быстро освоит дурак,
Враги в твоём доме съедают пуд соли,
Друзья примеряют шутовский колпак.
Замечены в роли немых манекены,
Толпа изгибается, как акробат,
И лица серы, как от кровопотери
И некому взглядом ответить на взгляд.

Актёры играют заветные роли –
Ромео добыл для Джульетты ковёр,
Наш умница Гамлет пошел в каскадёры –
Асфальтовый город – ты их режиссер.
Ты мастер бездушных теле-декораций
Экранных смертей и счастливых концов…
И смотрит из пыльного шкафа Гораций
На белые лица живых мертвецов.

А мне, пробираясь в толпе одиночеств,
Сокрытых талантов, невольных убийц,
Так хочется, чтобы он вышел из ночи
Мой маленький мальчик, мой сказочный принц.
И белым мелком в многотомник асфальта
Он правду святую вписал от руки,
И ветер весенний рванётся из пальцев
И в сердце пустыни забьют родники.
А правда польётся по нервам проспектов,
Наполнит ладони больших площадей,
И тысячи тысяч отгрохают церковь
Любимым, любящих, любимых людей.

Песня о рыбаке

Жил на свете рыбак и была у него
Только лодка и пара вёсел.
Был он беден и чист, как слеза, как роса,
Как подбитая холодом осень.
Обходила его стороною беда
Громыхая раскатами где-то
И надёжно скрывала от взглядов гряда
Его лодку и мокрые сети.

Был спокоен рыбак, словно взор мудреца,
Напевая, ловил свою рыбу.
Но однажды на кромке сырого песка
Он увидел во время отлива
Чей-то маленький след, но морская волна
Смыла абрис босой незнакомки –
Будто солнечный луч обронил сатана
На песок из походной котомки.

А в расщелине скал замерцала свеча
Осветив перекрестие рамы,
И заныла чего-то душа рыбака
Неприкаянно и устало,
А свеча всё горела, манила свеча
Изгибая дугою пространство
И скатилась, как шарик душа рыбака
По дуге, чтобы не возвращаться.

Кто же в капле дождя разглядит океан,
В пыльном ветре набег Тамерлана,
Даже тот, кто имеет пророческий дар -
Что увидит, глядя из тумана,
Разве думал рыбак, проходя по песку
Что за тайной чертою порога
Его ждёт, обряженная в мини-мечту
И сума, и тюрьма, и дорога.

Провинция

Не вам, высокомерные столицы
Приют высоким давшие умам,
Не вам спешу сегодня поклониться, -
Станицам, да раённым городкам,
Где не укрыты улицы асфальтом,
Где дети летом бегают в пыли,
И дачникам, столичным эмигрантам,
Покойно от дыхания земли.

Вне суеты вуаль цветущих вишен,
Дожди и звёзды бродят по дворам,
И потому, наверное, здесь слышен
Деревьев разговор по вечерам,
Идут на крик погонщика гортанный
Стада с неторопливостью веков,
И с надкрылечных кружев деревянных
Глядят глаза ушедших стариков.

Провинции – свирепые матроны
И ропот иноверцев и славян,
Провинция – как задрожали троны,
Когда гулял весёлый Емельян,
А дерзкий старец из степной Калуги
Версту переменивший на парсек
Повёл свои «разбойничии струги»
В бездонный космос, ХХI век.

О, богатырь, что взрос под скифским небом,
Провинция, и в род и в недород,
Ты золотым, литым, тяжелым хлебом
Кормила встарь и кормишь, наш народ,
А время, невесомей паутинки,
Хоть и сметает царство, но боюсь
Бессильно пред российскою глубинкой
Которой имя есть – Святая Русь –
Безмерная, подёрнутая синью
Надежда, в грозный час Судного дня!
Ковчег для человечества, Россию,
Баюкает усталая Земля.
Медвежью шкуру на плечи, Россию,
Накинула озябшая Земля.

Романс о бумаге

Мой белый лист линованной бумаги.
Моё перо тебя не очернит,
Пусть оно рвётся, пусть оно спешит, -
Не сдерживай стремительной отваги.
Люблю тебя, мой девственный простор,
Вместивший в черный иероглиф знака
Слова Платона, Данте и Бальзака,
Песнь песней и эпистолярный вздор.
Укутанная в белые меха,
Ты кажешься уснувшею вершиной,
Чтобы взорваться, прогреметь лавиной
Опального и гордого стиха.
Ты зеркало моё, моё крыло…
И в сладкой муке оплодотворенья
Сливаются в сомнении и прозрении
Бумага и истёртое перо.

* * *
У Бога нет рабов, а есть лишь сыновья,
Помощники, творцы в узде Отцовской воли,
Свободные, как ветер в чистом поле –
Они творят во славу бытия.
А кто живёт в ошейнике раба,
Прикованного к вёслам на галере –
Что ж, сам себе избрал удел по вере,
Но не закрыта дверь, не кончена борьба!

В добрый час, в добрый час, поспеши,
За тобою Великий Спасатель давно выслал шлюпку,
Но найти в океане бушующем душу-скорлупку –
Нелегко, ты Ему, хоть, рукой помаши.

Я, как и вы, иду сквозь этот мир
Дорогой в никуда, из пункта «ниоткуда»,
Исхлёстанный ветрами, с верой в чудо,
Невзгодами иссеченный до дыр.
Но серебром поёт моя труба:
«Вставай с колен, раздавленный калека!»
Из-за раба не видно человека,
Но жизнь не кончена, не кончена борьба!

Читающий – кто светел, чист и свят,
Пускай возьмёт и бросит в меня камень,
А преисподней негасимый пламень
Да не опалит тех, кто жизнью смят…
Но начав путь с убогого крыльца,
Идя вперёд упрямо, колченого,
Раб Люцифера станет сыном Бога
По промыслу великого Творца.

В добрый час, в добрый час, поспеши,
За тобою Великий Спасатель давно выслал шлюпку,
Но найти в океане бушующем душу-скорлупку – нелегко,
Ты Ему, хоть, рукой помаши!
Хоть рукой помаши.
Хоть рукой помаши…

Учитель

Не ищите книжной мудрости,
Книга – лишь самоучитель,
Лекарем от скудоумности
Был, от праотцев, учитель,
Он простит твоё незнание,
Он на лоб положит руку
Объяснит нам мироздание
И простит любую муку.

Много зёрен в спелом колосе,
А колосьев поле целое,
Мудр не тот, кто крепче в голосе,
Кто выдаст чёрное за белое,
Кто своё отстроил здание –
Жаль, в нём место нет тебе…
Мудр учитель тот, кто знанием
Проторил нам путь к себе.

Труден путь, порой мучителен
До заветной чудо дверцы…
Познакомься же с учителем,
Ему имя – твоё сердце.

Учительница танцев

Учительница танцев – танцует, как богиня
Несчётно отражаясь в туманных зеркалах,
Немного тороплива, смешлива, говорлива,
Она весь день порхает на лёгких каблучках.

Она темноволоса, по-скифски чуть раскоса,
Её целуют росы, цветы и малыши,
Её сердечко лижут соблазны ста Парижей,
Но мы пройдём чуть ниже по улочкам души.

Нам встретятся Надежда, Любовь, Добро и Нежность,
Заплаканная Верность, святая Простота,
Венком судьбы играет и не подозревает,
Что завтра уезжает сестрёнка Красота.

А в танце, в пене света, в синкопах рок-балета,
Где молодость, где лето, ей боль и та – сладка,
И льётся дискотечность, и плавится рок-вечность,
И бьётся бесконечность, как жилка у виска.

Учительница танцев танцует, как богиня.
Танцующей богине нельзя не ослеплять,
Как ангел на портрете, как дьявол на паркете,
Ей, чтобы жить на свете нельзя не танцевать.

Хорошо быть черепахой, жить без стрессов и газет,
Щеголять в одной рубахе три-четыре сотни лет,
Жить всегда в курортной зоне южных пряных островов,
Плавать в окияне-море, знать солёный вкус ветров.

Хорошо быть черепахой, снёс себе сто штук яиц,
Двести, если с прибабахом, ни таможен, ни границ,
Отдохнул на теплом пляже, и поплыл ни клят, ни мят –
Куда сердце пожелает, куда оченьки глядят.

Хорошо быть черепахой, океанский пить простор,
Быть спокойной, как Шумахер, как философ Протагор,
И закончив век бродяжий, с ревматической ногой,
Спать в лагуне под корягой, словно ключик золотой.

Но а я, друзья, как веник, в дождь и стужу, летний зной.
Всё тружусь, за-ради денег, часто даже в выходной.
Гребень, черепаший, старый.… Есть мечта, дери всё прах!
Я поеду на Канары, чтоб увидеть черепах,
Чтоб потрогать черепах, чтоб отведать черепах!

Только мудрецы семи костров помнят как было,
танцы до утра, босяком, под луной, было, да сплыло.
Первый поцелуй не вернуть назад, прохудилось лукошко,
старая Яга на печи одна, дом на курьих ножках.

Человечий дух здесь не был вечность, потерял клубок,
ворон поседел, ведь бесконечность знает в боли толк.
Кто пойдет в Неведомое с твердой рукой, в вечернюю зарю,
флейта камыша подскажет путь под венец к алтарю.

Так на том стоит, удел таков, и стоять будет,
колдовской лес, где нет врагов, перекресток судеб.
Не сметут стихии его, он и сам стихия, на дубу кречет,
верных наградит, иным благоволит, водой раны лечит.

А была прекрасней красоты
чародейка молодость лихая.
Весь лесной народ ей нес цветы,
страсти аромат благоухая.

БАЛЛАДА О БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШЕМ

Меня нашли в четверг на минном поле,
в глазах разбилось небо, как стекло.
И все, чему меня учили в школе,
в соседнюю воронку утекло.

Друзья мои по роте и по взводу
ушли назад, оставив рубежи,
и похоронная команда на подводу
меня забыла в среду положить.

И я лежал и пушек не пугался,
напуганный до смерти всей войной.
И подошел ко мне какой-то гансик
и наклонился тихо надо мной.

И обомлел недавний гитлер-югенд,
узнав в моем лице свое лицо,
и удивленно плакал он, напуган
моей или своей судьбы концом.

О жизни не имея и понятья,
о смерти рассуждая, как старик,
он бормотал молитвы ли, проклятья,
но я не понимал его язык.

И чтоб не видеть глаз моих незрячих,
в земле немецкой мой недавний враг
он закопал меня, немецкий мальчик.
От смерти думал откупиться так.

А через день, когда вернулись наши,
убитый Ганс в обочине лежал.
Мой друг сказал:"Как он похож на Сашку...
Теперь уж не найдешь его... А жаль."

И я лежу уже десятилетья
в земле чужой, я к этому привык.
И слышу: надо мной играют дети,
но я не понимаю их язык.

1978

А. Дольский

Нестаринная казачья песня.

Не буди ты меня, не буди.
Я гуляю во сне по долине.
Если хочешь, со мною пойди.
По местам без сословья и чина.

А давай ка отпустим коней.
Им на воле где есть разгуляться.
Истомились под сбруей своей…
Ведь и им сны какие то снятся.

Всей родне и себе долгих лет.
Загадаем такое желанье.
Вот и берег, там встретим рассвет,
Когда солнце взойдёт над Кубанью.

Рядом с нами и кум, и братан.
Вот под этой, под старою сливой
Собирай нас на круг, атаман,
Тех, кто умерли и ещё живы.

Мы за этим, за длинным столом
Разольём пиво пенное в кружки
И споём, и всплакнём, а потом
Помолчим и помянем друг дружку.

Образа с перебитых знамён,
Не смотрите на нас с укоризной.
Мы ввязались в тот бой напролом
По заданию нашей отчизны.

Так и вижу священную рать,
Казаков поредевшие лавы…
Вот опять им лошадок седлать
И скакать за какой-нибудь славой.

Кто проснётся к утру — поглядим,
А кто нет, путь свой кончит недлинный.
Не буди ты меня, не буди.
Я гуляю во сне по долине.

Под гитару можно послушать на https://www.youtube.com/watch?v=C8oJJgMZ8gk

- Летать научиться хочешь?
- Хочу. Полетать по свету.
- Так крылья расправь срочно!
- А что, если крыльев нету.

Без крыльев летать всё же
Хоть в мыслях совсем не тяжко,
Но в мыслях летать может
Крот, червяк и букашка.

Полёты в сон и обратно,
Какая ж от них польза,
Если с утра жатва,
Если рождён ползать?!

- Скажу я тебе, парень,
Секретом делюсь с тобою:
Ползущих земных тварей
Учись полюбить душою.

Пришло ли твоё время
Учиться в такой школе,
Где учат тащить бремя,
Ещё привыкать к боли?

И вот уже рвут кожу,
Лезут наружу перья…
- Что ж больно то так, Боже?
- А ты научись верить!

Мы пьём за то, чтоб сто пудов
У наших детей было.
И что бы все в жизни сбылось
И жизнь их не била.
Чтобы они по жизни шли
С радостной улыбкой.
И старались учиться жить
На чужих ошибках.
Мы пьём за то, чтоб стороной,
Их обходили печали
И чтобы в этой жизни земной
Удачу всегда встречали.
И чтоб они увидеть могли
То, что мы не видали.
Просторы нашей необъятной земли
Дивные дальние дали.
Мы пьём за то, чтоб у наших детей
В жизни все получилось.
Построить дом и родить детей
И дерево тоже ветвилось.
Чтобы они всегда и везде
Только добро творили.
И чтобы они к чужой беде
Неравнодушными был

Вспоминаю молодость я редко.
Нам нельзя вернуться сквозь года.
Но моя красавица соседка.
В памяти осталась навсегда.
Подошла застенчиво и робко.
И сказала ласково «Привет,
Из второй квартиры я соседка.
Так давай знакомиться сосед.
С той поры дорог не мало пройдено
И немало пролетело лет.
Но моя красавица соседка
В памяти оставила свой след.
Подойдет застенчиво и робко
И промолвит ласково «Привет»
Мы с моей красавицей соседкой
Вместе много, очень много лет.
Годы пробежали незаметно
Паутинкою упала седина
А моя красавица соседка
В моей жизни верная жена.
Подойдет застенчиво и робко
Поцелует ласково «Привет»
Мы с моей красавицей соседкой
Вместе много, очень много лет.

Возраст мой не тот.
И на висках седина
Живой бы воды глоток,
А лучше чашу до дна.
Мне бы моложе стать.
Ум свой сохранив.
Все сначала начать
Лучшие б настали дни.
Горьких ошибок путь
Можно бы избежать.
Жаль, что не повернуть
Время не течет вспять.
Лучшую жизнь создать
Я бы сумел.
Но не повернуть,
Таков мой удел.
Грузом тяжким лежит
Бремя прожитых лет
Это моя жизнь
У меня другой нет.

Нам не так уж много осталось
Только мы не знаем сколько
Постарайтесь любить друг друга
И не делать друг другу больно.
Слово, брошенное сгоряча
Ранит в сердце как турецкий кинжал.
Лучше б сразу топор палача
От тех слов, что кто-то сказал.
Вы не бойтесь друг другу сказать
Те слова, что в душе храните.
В крепкий узел морской увязать
Между Вами незримые нити.
И старайтесь, любя прощать
Все обиды и косые взоры.
И друг друга не огорчать
Подозреньями и оговорами.
Постарайтесь терпимей быть
И к словам, и к ошибкам друг друга
В отношениях лед растопить
И уйдет между вами вьюга.
Вы не бойтесь ласковых слов
Мир от этого станет добрее
Нашу землю спасет любовь
Ведь любовь всегда уцелеет.

Я листаю старый альбом
Пожелтевшая память времен
На страницах за рядом, ряд
Фотографии молча стоят.
В каждой замер времени миг
Навевают на сердце грусть.
Лица близких моих и родных.
Их, которых уже не вернуть.
Я с волнением смотрю на них
Вспоминая, былые года.
Вижу бодрых их и живых
И такими их вижу всегда.
Говорят, они мне держись,
И не надо о нас грустить.
Мы достойно прожили жизнь
Дай Вам бог ее также прожить.
Старый альбом, старый альбом
Хроника прожитых времен
Старый альбом, старый альбом
Вечная память в нем.

Вальс холодной зимы.

Опять вокзал. Разлук перронных вечность.
Но верю я - закончатся они.
А первый снег, как знаком "бесконечность".
Закрыл стеной вагонные огни.

Припев:
С первым снегом тебя, с первым снегом.
За поющим на улице ветром
Так хочу долететь до твоей Костромы.
С первым снегом тебя, с первым снегом.
Белый танец притихшего неба.
На три четверти вальса холодной зимы.

Стучит состав по рельсам полусонным.
Вдоль всех путей сугробы намело.
И прячет ночь за серым горизонтом.
Твою любовь и губ твоих тепло.

Припев:
С первым снегом тебя, с первым снегом.
За поющим на улице ветром
Так хочу долететь до твоей Костромы.
С первым снегом тебя, с первым снегом.
Белый танец притихшего неба.
На три четверти вальса холодной зимы.

За Волгой снова вьюга заплутала,
По занесенным тропкам не скорбя.
Куплю билет с Московского вокзала.
Встречай. Я здесь. И я люблю тебя.

Припев:
С первым снегом тебя, с первым снегом.
За поющим на улице ветром
Так хочу долететь до твоей Костромы.
С первым снегом тебя, с первым снегом.
Белый танец притихшего неба.
На три четверти вальса холодной зимы.
На три четверти вальса холодной зимы.