Заявки текущего сезона в хронологическом порядке

Мышиный запах запустения
Витает в старческой обители.
Молчат поникшие растения,
Как будто чем-то их обидели.

А их хозяйка с кожей матовой
Почти дворянского сословия…
Стихи целебные Ахматовой
И валидол у изголовья…

Жизнь – патефонная иголочка,
Скрипит давно немодной песнею.
На ужин только хлеба корочка,
Ведь снова задержали пенсию.

Но память о годах без отчества
И грезы о былых поклонниках
Лимонной долькой одиночества
Украсят постный «чай со слоником».

И пусть невесел день рождения,
Душа не ведает усталости.
Она участник восхождения
К седой вершине звездной старости.

Часы идут как заведенные,
Качая маятник размеренно,
Но время, Богом отведенное,
По счастью, никому не ведомо.

Прорастают ночи снами,
Сны летают над домами
И выделывают с нами
Черт-те что –
То ли будни, то ли диво,
То печально, то счастливо,
Нереально и правдиво
На все сто.

Вырастает утро нотой
Нескрываемой зевоты,
Что улыбкой для кого-то
Круглый год.
Но, ее не замечая,
Громко радио включаем,
Глушим сон горячим чаем
И – вперед.

Обрастает день делами,
Все дела идут узлами,
Разобраться в этом хламе
Нету сил.
И все время – что мы, где мы…
Гнем свое, куем системы,
Их ломаем, бьемся в стены,
Колесим.

Вечер ленью зарастает,
В мягком кресле тело тает,
В дом влетает тьма густая
До утра.
Шум воды на кухне нуден,
Все равно закрыть забудем.
Вот и кончился мой будень,
Спать пора.

Прорастают ночи снами…
Сны летают над домами…

Что день, что вечер, и опять, что день, то вечер,
Твой мираж, но он не вечен, заколеблется и он.
Пожалуй да, обнимет снегопад тебя за плечи.
И уведет подальше от меня, в страну былых времен.

И вот по тверди, припорошенной и мерзлой
Ты уходишь. Все так просто, все хорошее во тьму
Пожалуй да, отходит. Остаются сны, да монстры.
Блажен святой Антоний, я порой завидую ему.

Блажен, кто верен миражам и привиденьям,
Для кого ночные бденья блажь испорченной крови.
Пожалуй да, прощай, как говорится мимо денег.
Чекань свою монету не спеша. Не мучайся. Живи.

Ночь пришла и полная луна говорит, что спать пора зверюшкам…
Серебро рассыпав на ветвях, облака взбивает как подушки…

И зевнул устало старый лес… покряхтел и снял свои одежки…
Тихо колыбельную поет под луной голубоглазый ежик…

И вспорхнут ночные мотыльки, испугавшись тени на дорожках…
Быстро по тропинкам прошуршат восемь пар смешных мохнатых ножек…

Чтобы всем цветные снились сны, надо чтоб под самой сонной елью…
Ежики в таинственном лесу, тихо пели песню акапельно…

НЕ ИЩИ МЕНЯ

Слова: Анна Альмендингер

Не ищи меня – не нужно.
Не зови меня – не стоит.
Белым облаком жемчужным
Проплыву я над тобою.

Обниму небесной синью,
Прикоснусь лучом горячим.
Проросту степной полынью,
Летним дождиком заплачу.

Пропою лесною птицей,
Расцвету пурпурной розой.
Увлажню слезой ресницы,
Осушу улыбкой слёзы.

Всколыхнусь травой зелёной,
Окроплю росой хрустальной.
Напою водой студёной.
Эхом отзовусь печально.

Упаду в ладонь снежинкой,
Закружусь листом под ноги.
Поманю лесной тропинкой,
Стану посохом в дороге.

Лёгким ветерком прохладным
По щеке поглажу нежно.
Не зови меня, не надо,
Я уже не стану прежней.

Прежняя осталась в прошлом,
Но душой – с тобой навечно...
Успокойся, мой хороший.
Время боль твою залечит...

Марш Бессмертного полка сл.Ю.Беридзе
Они идут победным строем,
Плечо к плечу, судьба к судьбе.
Они управились с бедою,
Они не сдали свой рубеж.
Великий подвиг их не меркнет,
И из пожарищ той войны
Они идут, уже бессмертны,
По майским улицам страны.

Из тех военных бездорожий, из уходящих вдаль времён
От сердца к сердцу путь проложен
И в наших душах сохранён.
Мы помним каждого, родные, вы все любимы и близки.
Идет Бессмертный полк России,
Идут бессмертные полки.

Бойцы идут, за ними следом
Их внуки правнуки идут.
Спасибо, деда, за Победу,
Спасибо, прадед, за страну.
И если выпадет такое,
Что новый враг пойдет на нас,
Россию мы собой закроем,
Не подведем в тяжелый час.

Из тех военных бездорожий, из уходящих вдаль времён
от сердца к сердцу путь проложен
и в наших душах сохранён.
Мы помним каждого, родные, вы все любимы и близки.
Идет Бессмертный полк России,
Идут бессмертные полки.

Изначально теченье в прозрачной, прозрачной реке
И её преломленье на белом, на белом песке
Ведь в течении времени все, все времена
Ведь стремлении к жизни пробилась река

Словно странник плыву я, плыву я, плыву всё по ней
Среди скал пробираясь нависших над речкой ветвей
На крутом берегу возле самого неба стоит
Моей жизни обитель стоит, древний скит

Между скитом и светлой и светлой и светлой рекой
Жизни круг мне означен вселенской, вселенской рукой
Среди зла и разлук и тревог и тревог и потерь
Обретаю я новую книгу о жизни своей

Так страница к странице за годом, как будто бы год
В бесконечности знаков все время, всё время течет
Взгляд скользит затуманился взгляд, взгляд молодой
И страницу держу я дрожащей рукой

Книга жизни прочитана древний, древний старик
Опустился на землю, улёгся и сник
Только лодка его всё несёт, всё несёт средь века
Нескончаема жизни и смерти рожденья река

Изначально теченье в прозрачной, прозрачной реке
И её преломленье на белом, на белом песке
Ведь в течении времени все, все времена
Ведь стремлении к жизни пробилась река

Изначально теченье в прозрачной, прозрачной реке
И её преломленье на белом, на белом песке
Ведь в течении времени все, все времена
Ведь стремлении к жизни пробилась река

После дождичка небеса просторны,
Голубей вода, зеленее медь.
В городском саду флейты да валторны.
Капельмейстеру хочется взлететь.

Ах, как помнятся прежние оркестры,
Не военные, а из мирных лет.
Расплескалася в улочках окрестных
Та мелодия – а поющих нет.

С нами женщины – все они красивы –
И черемуха – вся она в цвету.
Может, жребий нам выпадет счастливый:
Снова встретимся в городском саду.

Но из прошлого, из былой печали,
Как ни сетую, как там ни молю,
Проливается черными ручьями
Эта музыка прямо в кровь мою.

На Полесье бои, нашей кровью залиты болота.
Мы в железном кольце, неужели нам здесь умереть?
Как тревожно, как долго молчат у врагов пулемёты,
Жизни нет на земле, это к нам подбирается смерть.

Но откуда-то аист взлетел и крыло своё выгнул,
И косынкою белой поплыл он над миром паря,
И застыл весь отряд, а ефрейтор нам маленький крикнул:
“Посмотрите, ребята, жива! Посмотрите, ребята, жива -- белорусская наша земля!”

И тогда на врага мы пошли, крепче стиснувши зубы,
Под свинцовой пургой, провалившись по самую грудь.
И послышалось нам, что зовут нас небесные трубы,
И поверилось нам, что они в синеву нас зовут.

Но откуда-то аист взлетел и крыло своё выгнул
И косынкою белой поплыл он над миром паря,
И застыл я на миг, и как мог за ефрейтора крикнул:
“Посмотрите, ребята, жива! Посмотрите, ребята, жива -- белорусская наша земля”

На Полесье туман много лет не тревожась ложится,
Много лет на Полесье не знают ни битв, ни свинца.
Но войне той жестокой уже никогда не забыться,
И отряд вспоминаю и каждого вижу бойца.

Но откуда-то аист взлетел и крыло своё выгнул
И косынкою белой поплыл он над миром паря,
И застыл я на миг, и как мог за ефрейтора крикнул:
“Посмотрите, ребята, жива! Посмотрите, ребята, жива -- белорусская наша земля”

желание
Мария Махова
Он сидел у подъезда на лавочке,
мальчик маленький, лет пяти.
– Я ищу волшебную палочку. –
он сказал. – Помоги найти.

– Ты придумал уже желание? -
задал мальчику я вопрос. –
Или это что-нибудь тайное?
Я сейчас не шучу, всерьёз.

– Да, придумал. – сказал он просто. –
А про тайное – вам видней.
Я бы злых и не дружных взрослых
превратил бы опять в детей.

Я б от самых морей досюда
подарил им цветы и свет.
Я хотел бы: настало утро.
Мир проснулся, а злое – нет.

А про злое пусть все забудут,
пусть растает оно, как снег...
Я хотел бы: настало утро.
Светит солнце и мир – навек.

Ближе к полуночи вдруг постучится в дверь незваный гость.
Там, за порогом, стоит ваше прошлое: то, что сбылось.
Платье всё то же, косы всё те же, и боты велики.
Глянет с улыбкой немного смущённой, коснётся руки
И скажет:

Ну, вот и я.
Звали меня?
Помните, как
Звали меня?
Я – ваше прошлое.

В вашем кармане уже много лет лежит тот платок с узелком.
Вы завязали его, чтобы вспомнить – забыли, о ком.
Всё, что в пути обронили, исчезло, всё ушло, как под лёд.
Девочка в ботах несёт в узелке его, но вам не вернёт,
А скажет:

Ну, вот и я.
Звали меня?
Помните, как
Звали меня?
Я – ваше прошлое.

Кроны всё выше, а травы всё ниже, в одуванчиках сквер.
Красный трамвайчик бежит до конечной, звонкий, как пионер.
Ах, как душа замирает, больно сжавшись на вираже.
Жаль, что вожатых, что вас возили, нет в живых уже.

Ну, вот и я.
Звали меня?
Вы и тогда
Знали меня:
Я – ваше прошлое.

Вишни не вырастут на осинах, из моха не вырастет лес.
Всё, что не допито и не съедено, надо допить и съесть.
Горький миндаль, виноград медовый и тысячу прочих яств –
Девочка в платьице, девочка с косами всё к столу подаст.
И скажет:

Ну, вот и я.
Звали меня?
Помните, как
Звали меня?
Я – ваше прошлое.

Что ж, расстелите постель, ложитесь к стене и гасите свет.
Ночью придут сюда те, кого знали вы, кого уже нет.
Вы назовёте по имени каждого, вспомнив их имена…
Проснётесь рано. А рядом, свернувшись клубочком, лежит она
И шепчет:

Ну, вот и я.
Звали меня?
Вы же всегда
Знали меня:
Я – ваше прошлое.

Рассыпаны звезд голубые горошины,
Бредет по земле человек огорошенный -
Измотанный шаг, размотанный шарф...
А небо плюется порошею.

Ах, ноченька-ноченька, синяя ноченька,
Без слов и без слез, и без имени-отчества.
Плечами опав, чужая судьба
Бредет по снегам одиночества.

Шагает судьба, опоясана инеем,
Глаза у судьбы ослепительно-синие,
За ней наяву бегут в синеву
Дорожные синие линии.

Шагает судьба по змеящимся улицам,
Руками кричит и зрачками сутулится,
И, словно во сне, сиреневый снег
Сугробами синими дуется.
И, словно во сне, сиреневый снег
Сугробами синими дуется.

Разыгран, как по нотам, был дебют,
Расставлены все по местам фигуры,
Защиту короля вот-вот пробьют.
Гарде ферзю, как счёт за авантюру.

Блестяще отработан был гамбит,
Цель в шаге от разящего удара,
Мат королю вот-вот уже грозит,
Ждёт поражения связанная пара.

И только пешка та, что на Е5,
На время, оказавшись проходною,
Прикинув, что ей нечего терять,
Одна пошла ва-банк в игре с судьбою.

Открыта для прохода ветиркаль,
И очевидна выгода капкана,
Логично всё, но мелкая деталь,
Осталась незаметной в схеме плана.

Двойной удар едва ль замедлит блиц,
Противник укрепляет батареи,
И жертвуя одной из колесниц,
Уверен в обреченности затеи.

И только пешка та, что на E6,
Которую спас друг, закрыв собою,
Стоять не собиралась долго здесь,
Тем более пропасть, не приняв боя.

В игру вступили ставки на прорыв,
Нарушен строй на поле соответствий,
И дерзкий выпад, многих удивив,
Убил навал с фатальностью последствий.

Эксельсиор смешным казался всем,
Но вот взаимный цуг пророчит беды,
И в миг последний пешка на D7,
Смеясь, у рока вырвала победу.

Стал этот мир, прекрасный мир, казаться мне
Пустым и скучным, пустым и скучным.
Так почему бы не повесить на стене
Часы с кукушкой, часы с кукушкой?

Они скучать мне не дают, нет, не дают,
Ни днём, ни ночью, ни днём, ни ночью.
Ритм отбивая убегающих минут,
Как сердце, точный, как сердце, точный.

Теперь и даром не возьму, нет, не возьму,
Наград и премий, наград и премий.
Я несказанно рад тому... – Чему? – Тому,
Что знаю время, что знаю время.

Откинусь в кресле, в тёплом кресле, сам не свой,
Пью кофе с сушкой, а чаще с плюшкой,
И слышу голос, слышу голос озорной
Моей кукушки, моей кукушки...

Но он вчера нежданно смолк к семи утра.
Вновь грустно стало, так грустно стало.
Тогда я понял: эту песенку пора
Начать сначала, начать сначала.

Часы с кукушкой...
Часы с кукушкой...
Часы с кукушкой...

1. История эта,
История эта
Была совсем не такая.
На самом деле,
На самом деле
Всё было не так, поверьте.
Осколок в сердце,
Осколок в сердце
Достался вовсе не Каю.
Осколки и в глаз, и в сердце,
И в глаз, и в сердце
Попали Герде.

2. Но Кай не пошёл,
Но Кай не пошёл
За Гердой во тьму и стужу.
Он взвешивал, долго думал
И сомневался.
Минули годы.
Она всё та же,
Она всё та же,
Вот только характер хуже.
Осколки в сердце
Изрядно портят характер.
Закон природы.

3. А Герда живёт,
А Герда живёт
В краю затерянном где-то.
Танцует ирландские танцы,
В кафе с друзьями
Ходит встречаться.
Рисует и вяжет,
Рисует и вяжет,
Ходит в походы летом.
И даже не подозревает,
Что где-то на свете
Бывает счастье.

4. Холодная Герда,
Холодная Герда,
Хранящая верность Каю.
Свою неспособность любить
Несущая стойко.
И, вечность из ломтиков льда
Размешав в стакане,
Сидит постаревший
Кай возле барной стойки.

Вечность
Из ломтиков
Льда.

5. Она иногда вспоминает,
Она вспоминает,
Губы кусая,
Что жить без любви,
Что жить без любви
И нежности хуже смерти.
Она б за ним и по снегу пошла,
По снегу пошла
Босая.
Зачем же осколок,
Зачем же осколок
Достался именно Герде?

История эта,
История эта
Была
Совсем
Не такая...

1.
Дневное время утекло,
Уже висит Луна–подружка,
Домой, где сухо и тепло,
Спешит озябшая старушка.
Друг – старый чайник заурчит,
И к кипятку есть две конфеты...
Вот только сердце так стучит,
И сил уже почти что нету.

Припев:

Сегодня праздник Рождества,
И на душе светло... и грустно,
Свечи церковной, безыскусной
Огарок теплится едва.
Пусть мириады кораблей
Спешат в космические дали -
У церкви нынче ей подали
Почти четырнадцать рублей.

2.
Седая прядь из-под платка,
Как флаг утраченной надежды.
Светла улыбка и... горька,
И не новы её одежды.
А на стене – фотопортрет:
Сын не вернулся из Афгана.
А слёз уже почти и нет,
И продано фортепиано.

3.
Чего гневить Христа? – Всё есть:
Свой угол, стол и табуретка,
У церкви место есть, где сесть,
И иногда зайдёт соседка.
Она б вязать ещё могла -
Да вот глаза от слёз устали,
А на стене из-под стекла -
Вся жизнь, что у неё отняли.

В Венском замке девушки танцуют,
смерть рыдает на плече цыгана,
в черной роще семь голубок белых
дышат мглою ночи и тумана.
И горит осколок бледно-рыжий,
как вино, в музейной темной раме.

Ай-ай-ай! Возьми же
этот вальс со сжатыми губами.

Я люблю тебя, люблю безумно,
с книгой мертвой и с улыбкой грустной,
в башне ожиданья темно-синей
и в пещере смутных, душных лилий,
на постели моря, в лунной нише,
на балу, что снится черепахе.

Ай-ай-ай! Возьми же
этот вальс в смирительной рубахе!

Зеркала слепые в старой Вене
в дочки-матери с тобой играют.
Лица юных женихов синеют,
и рояля звуки умирают.
Распевают нищие на крышах,
и рассвет алмазы в сумку прячет.

Ай-ай-ай! Возьми же
этот вальс от слез твоих горячий.

Я люблю тебя, люблю, теряясь
в темном гроте, где играют дети,
в снах твоих венгерских растворяясь,
в шелесте теней и в зыбком свете.
На чело твое гляжу и вижу
лилий снег и рун овечьих реки.

Ай-ай-ай! Возьми же
этот вальс "Люблю тебя навеки".

В старой Вене я с тобой танцую,
в маске и венке речного бога,
и кружат в водовороте струи,
омутом кончается дорога.
В поступи твоей скользяще-зыбкой,
в темных волнах царственного шага
я зарою жизнь мою и скрипку,
уходя из мира, как бродяга.

…Я тебе не помешаю,
Просто рядом постою.
Погляжу, как дом ветшает,
Пряча молодость мою.

Не войти ли? – дверь открыта…
…Слышно как скребётся мышь…
Сыплет звёздочки сквозь сито
Время. Ты так сладко спишь…

…А теперь уйду, с поклоном…
Распиликался сверчок…
Спи у края, я не трону,
Я неправильный волчок.

Здесь целый день в окне белеет снег
Сквозь легкие морозные узоры.
За стенкой не звучат ни плач, ни смех.
И не тревожат с улиц разговоры.

Мы допоздна не ляжем отдыхать,
Просматривая жизнь в фотоальбомах,
Душою погружаясь в благодать
Старинного родительского дома.

Здесь, кажется, что бренный мир исчез.
Нетронут стынет на террасе ужин.
Давай уйдем с утра пораньше в лес,
Туда, где родники не мерзнут в стужу.

Я — зеркало.
Я — ночь.
Когда она во мне
Я сею темноту.
Я — зеркало.
Я — день.
Селится день во мне,
Я сею теплоту.
Я - зеркало,
Двойник,
Я - ваше удивление.
Прекрасный
И немой,
Уродина и смех.
И я живу давно
Двойною жизнью странной.
Реальный и живой
Горячий, белый снег.

От околицы, бубенцом звеня
Едет троечка, барин в соболях
Сапоги на нём, эх сафьяные
Да дружки при нем ох и пьяные...

Девки плющили о стекло носы
Да рвались с цепей дворовые псы
А возница, плут, неказист да мал
Не жалел коней, все нахлестывал..

Барин с "дрУжками" по селу летят
Колокольчики над гнедой звенят
Серый в яблоках все в натугах врал
Вороной хрипел да вытягивал

Девки плющили о стекло носы
Да рвались с цепей дворовые псы
А возница, плут, неказист да мал
Не жалел свой кнут, все нащелкивал.

Птицей троечка село пролетит
Лишь подковочка на снегу блестит
Да хрипит-ворчит тихо ерек льдом
Будут, девки, вам скоро сваты в дом.

Девки плющили о стекло носы
Да рвались с цепей дворовые псы
А возница, плут, неказист да мал
Не жалел коней всё насвистывал....

Мы с тобой проснулись дома.
Где-то лес качает кроной.
Без движенья, без желанья
мы лежим, обнажены.
То ли ласковая дрёма,
то ли зов молитвоклонный,
то ли нежное касанье
невесомой тишины.

Уплывают сновиденья,
брезжут светы, брызжут звуки,
добрый мир гудит как улей,
наполняясь бытиём,
и, как до грехопаденья,
нет ни смерти, ни разлуки –
мы проснулись, как уснули,
на диванчике вдвоём.

То ли небо, то ли море
нас качают, обнимая,
обвенчав благословеньем
высоты и глубины.
Мы звучим в безмолвном хоре,
как мелодия немая,
заворожены мгновеньем,
друг во друга влюблены.

В нескончаемое утро
мы плывём на лодке утлой,
и хранит нас голубое,
оттого что ты со мной,
и, ложась зарёй на лица,
возникает и творится
созидаемый любовью
мир небесный и земной

Когда-то давно, в итальянском порту,
Где чайки парят на просторе,
Мечтал бесконечно творить красоту
Художник, рисующий море.

Он каждое утро ходил на причал
С кистями и старым мольбертом.
И все рисовал, рисовал, рисовал...
Без слов, вдохновленный рассветом.

Идея была совершенно проста...
Он думал об этом едва ли.
Лишь стоило кистью коснуться холста -
Герои его оживали.

И тихая гавань, и каменный Мол,
Что скрыт паутиной тумана...
В дали, Маяка золотой Ореол -
Так Дремлет родная Тоскана.

Прошли сотни лет... да - не меньше того.
Придумывать цифры - не буду.
Приходят взглянуть на его мастерство,
В музей городской отовсюду.

Оставил он в душах невидимый след.
И каждый второй в разговоре,
По доброй привычке о нем говорит -
Художник рисующий море.

Мы выпили по маленькой,
Потом ещё чуть-чуть.
"Не водка это — палево,
Приняв её на грудь
С тобою мы отравимся",-
Сказал приятель мой,
А я ответил: "Справимся",
Добавил по одной.

Мы выпили литровочку
И мысль пошла назад.
"С тобой в командировочку
Приехали мы, брат.
А это значит денюшки
В карманчиках у нас.
Давай-ка купим венички
И в баньку. Прям сейчас"

Как сказано, так сделано -
Забрались на полок.
Нам целый час отмерено,
А час — хороший срок.
Но наше это палево
Так просится назад,
Что париться не стали мы...
Тут говорит мне брат:

-Подобное подобным лишь
Возможно устранить,
И коли ты пока не спишь,
То можешь и сходить
В лавчонку, да взять парочку,
И лучше коньяка,
А на запив — две марочных,
Чтоб отрезветь слегка.

Как сказано, так сделано,
Одеться, жаль, забыл.
Иду походкой смелою,
Подходит тут дебил,
Две звёздочки на плечиках
И палочка в руках...
А дело было вечером -
Он вызвал во мне страх.

Бегу, а мимо с рыками
Проносятся авто.
Вот магазин с напитками,
Зашёл в него. А то!
Достал из опы денюшку,
То, что хотел, купил -
И в баньку, где брат с веничком...
Подходит, вновь, дебил.

-Вы, гражданин, неправильный,
От вас мне нужен штраф.
Нарушили вы правила,
Нарушили указ.
Через дорогу бегали,
Где перехода нет...
Отдал ему я, бедному,
Всю сдачу. Дал совет:

Бери скорей литровочку
И в баньку со мной дуй.
В работе остановочку
Ты сделай, не горюй.
Маленечко помоемся
И примем по чуть-чуть...
Он сразу успокоился,
В глазах пропала муть.

......................
… .....

Стою на перекрёстке я,
Мой жезл всегда при мне.
А в голове такое, бля,
Не выдумать во сне.
Как будто с кем-то что-то пил,
Как будто я не я...
Тут без трусов бежит дебил,
Похожий на меня?!

И снова Аркаим зовет и манит
К своим просторам вечным и лугам
К рассветам и закатам, утренним туманам
Волшебной речке и ночным кострам.

Дух Аркаима распахнет объятья
Гостеприимный щедрый и большой
Прижмет к груди и станет так приятно
Соединится телом и душой.

Земля святая, как родная мама
Окутает и нежностью, и силой.
И сердце с сердцем в унисон стучат и станет
Мечта и жизнь действительно красивой.